В эпосе “Деде Коркут” (VII-XI вв.) мы читаем: ”Кан-Туралы говорит:
- Отец, если велишь мне жениться, то узнай, какова должна быть по мне девица! … А такая, отец, чтоб пока я с постели не встал, а она уже встала, чтобы пока я коня вороного еще не оседлал, а она уже поскакала, и пока я ногою на землю врага еще не ступал, а она уже там побывала, мне их головы приносила!… Да отец мой родной! Я такую хотел бы! Не то ты пойдешь, мне какую-нибудь пигалицу-сестрицу, туркменскую девицу в жены возьмешь, а я соглашусь, с ней сойдусь, на нее навалюсь, а чрево ее разорвется! Такая девица мне не годится.
…Кан-Туралы глаза приоткрыл, поднял ресницы, видит невеста его на коне, и конь и сама в броне, с копьем в руке, не царевна, а царь-девица! Землю поцеловал и сказал:
- Всем по вере, всем по мере! То, о чем я просил, сбылось! То, о чем я молил, удалось!”.
В средневековом азербайджанском эпосе “Деде Коркут” мы читаем, что женщины тюрок-огузов отлично ездили верхом и владели оружием. В этом они мало чем уступали древним амазонкам. В частности, эпос повествует о ратных подвигах Бурлы хатун – жены Дирсе-хана: “Сорок стройных дев на коней посадила, вороного жеребца привести велела, сама верхом села, мечом опоясалась и [на поиски сына] отправилась… Госпожа Бурла Высокорослая черный стяг гяуров мечом разрубила, в землю втоптала”.
Другой знаменитой воительницей была Сельджан хатун. Тюрки обращались к ней с такими словами:
Ты ли, бой-девица, ты ли, царь-девица,
На заре вставала, весь день воевала!
Сама царевна Сельджан такими словами хвалит свою доблесть и удаль:
Это я, поднявшись, встававшая,
Богатырских коней седлавшая,
Шатер белый отца оставлявшая,
По горам и долам скакавшая,
Дичь гонявшая, птиц стрелявшая,
И всегда в свою цель попадавшая…
В другом месте повествуется о том, как Сельджан сражается с врагом, защищая своего возлюбленного Кан-Туралы: “Тут Сельджан пустила коня и стала с врагом сражаться. Кто бежал, того она не настигала, кто пощады просил, щадила. Войско рассеялось, она и решила, что враг разбит, и назад поворотила… Видит, конь под Кан-Туралы стрелой сражен, сам Кан-Туралы в глазное веко ранен. Лицо его кровью заливается, а он не утирается… И как это Сельджан увидала, кровь ее огнем запылала. Словно сокол на стаю гусей, налетела, истребив врагов с конца одного, на другой полетела… Враг побежал, враг был разбит”.В том же эпосе читаем о поединке джигита Бейрека с девушкой Бану-Чичек. “После состязания в скачках и стрельбе из лука девица говорит:
- Слушай, джигит! Никто еще коня моего не обгонял, никто еще стрелы моей не рассекал. Давай с тобой на поясах бороться!
Тотчас Бейрек с коня спускается. Начинают сходиться, сближаться, друг к другу на ощупь они примеряются. Словно два пехлевана свиваются. Поднимает девицу Бейрек, хочет на землю свалить. Поднимает Бейрека девица, хочет на землю свалить. Растерялся Бейрек – как быть?
- Если буду я девушкой побежден, – думает он, – то меж Великих огузов от стыда будет некуда мне деваться, станут в лицо мне смеяться!”.
В другом азербайджанском эпосе, “Кероглы”, рассказывается об отважной наезднице и воительнице – сестре тюркского правителя Кадыраги. Туркмены почитают героиню по имени Хырмандели.
Иранский поэт Фирдоуси в “Шахнаме” описывает туранских женщин, прославившихся богатырскими подвигами. Это воинственная Тахмина, дочь правителя Самангана и Бану Гашасп, которая превосходит в силе своего мужа и носит эпитет “савар” (наездница).
Известны многочисленные случаи, когда женщины становились полководцами и правителями. Тюркский историк Абульгази (1603-1664) отмечает:”Знатные люди и бакшы (ашуги – Ф.А.)…, сведущие в истории, рассказывают: семь девушек, подчинив себе весь огузский эль (страну – Ф.А.), много лет были беками”.
Совсем иные нравы царили у соседних с древними тюрками народов, например, у китайцев. Здесь женщина занимала исключительно подчиненное и бесправное положение. В одном из старинных китайских наставлений, обращенном к отцу семейства, говорилось: “Когда дочери исполнится 5-6 лет, она должна все время находиться дома, не следует позволять ей бегать и играть. Когда ей исполнится 7-8 лет, ты должен приучать ее выполнять небольшую домашнюю работу: подметать пол, чистить котел, мыть чашки, прясть. В 10 лет не разрешай ей выходить из дома и играть с мальчиками твоей семьи. Если к тебе придет гость, она не должна ему показываться. Если же придут родственники, позови дочь – пусть она приветствует их, однако ее слова и манеры должны выражать почтительность. Не позволяй ей болтать и громко смеяться. Не позволяй ей выходить одной, покидать дом и судачить с соседями. Не позволяй ей жить у родственников; не разрешай ей возжигать курительные свечи и совершать жертвоприношения в храме. В Новый год не разрешай ей играть в кости или в карты. Родители должны научить ее трем правилам подчинения: дома повиноваться отцу; когда выйдет замуж, повиноваться мужу; когда станет вдовой, повиноваться сыну”. Так следовало воспитывать дочь, согласно конфуцианской морали. Женщина, ослушавшаяся отца или мужа, подлежала смертной казни через удушение.Диаметрально противоположным было положение женщины в Тюркском Каганате. Как отмечает турецкий исследователь Зия Гекалп, все тюркские женщины были обучены военному делу и умели держаться в седле. В этом они мало уступали тюркским мужчинам. Иногда женщины становились правительницами, военачальниками, наместницами и послами. Жены обладали правом голоса при решении семейных проблем, участвовали в общественной жизни племени, но при этом считались честными и верными женами.
Давайте посмотрим, в каких обществах было меньше лжи, лицемерия и обмана. Как правило, это были древние племена или народы, у которых наблюдалось относительное равноправие между мужчинами и женщинами. Как отмечают арабские и персидские летописцы: “тюрок не врет”, “тюрок держит данное им слово”, “тюрок не предаст”. Древние тюрки обладали этими прекрасными качествами потому, что их воспитывали гордые и свободные тюркские женщины, а не гаремные рабыни.
Тюрки огузы с большим почтением относились к материнству. В эпосе “Деде Коркут” сын Дирсе-хана говорит, обращаясь к своей матери:
Подойди, мать меня породившая,
Молоком своим белым меня вскормившая,
Мать, душой обо мне скорбевшая,
Мать, от горя-бед поседевшая…
Древние тюрки чтили богиню плодородия Умай. Считалось, что она покровительствует матерям, роженицам и маленьким детям. Чтобы задобрить богиню, ей приносили жертвы. Считалось, что, разгневавшись, Умай может прекратить рождение во всей стране. Другая могущественная богиня звалась Оленг (Ьлэнц). Она считалась женой верховного бога Тенгрихана и покровительницей воды, трав, деревьев и бракосочетания.Вблиз села Гарибли Товузского района археологами обнаружена женская фигурка I-IV вв., олицетворяющая гуннскую богиню плодородия и размножения. Миниатюрные размеры статуэтки свидетельствуют о том, что она хранилась и почиталась в домашних условиях или в языческом храме, посещаемом бездетными и пострадавшими от засухи.
У другого тюркского народа, якутов, богиня плодородия зовется Айзит. Согласно поверью, она помогает роженицам и в течение трех дней находится у изголовья родившей женщины. После этого она вновь возвращается в свой дворец на третьем небе. Айзит не помогает женщинам, нарушающим закон – моральный кодекс племени.
У тюрок эпохи Каганата дом принадлежал не только мужу, а был совместной собственностью семьи. Поэтому, мужчина в доме назывался “ев агасы” (глава дома), а женщина “ев ханымы” (госпожа дома). Согласно поверьям, в доме жило два духа, один из которых покровительствовал мужу, а другой – жене. Первого называли “од ата”, а второго “од ана”. Каждое утро невеста бросала в очаг кусочек сливочного масла и молилась, произнося “од ана, од ата!”.
В древнетюркском жилище муж восседал в правой, а жена в левой стороне дома. Справа стоял идол с лошадиным выменем, а слева – с коровьим. Первый из них назывался “сестрой хозяина дома”, а второй – “сестрой хозяйки дома”. Это были тотемы (священные символы) мужа и жены. Порог дома (эшик) считался у тюрок священным. Чужак не мог переступить через него или ступить ногой на порог без разрешения хозяев.
Тюрки ценили целомудрие и супружескую верность. Герой эпоса “Деде Коркут” отказывается от интимных отношений с красивой девушкой лишь потому, что обручен с другой женщиной и любит только ее. Мольбы девушки остаются тщетными – герой непреклонен и в знак отказа кладет на ее ложе свой меч. Такое поведение считалось похвальным и естественным с точки зрения тюрка.
Мужу полагалось любить и защищать свою единственную жену. Бугач хан в “Деде Коркут” говорит отцу:
Уводят невест ясноглазых твоих, твоих – не моих!
Но есть там одна, что мне отдана,
Ее одному, сорока ли врагам, вовек не отдам!
Как видим, Бугач хан предан всего лишь одной девушке. В свою очередь, жене полагалось любить, уважать мужа и хранить ему верность.
Первоначально рабство и гаремы были чужды древним тюркским традициям. Обычно, тюрки имели только одну жену. Немногочисленные пленницы, если и были, то использовались в качестве служанок и рабочей силы, а не для удовлетворения страсти мужчин. Обычай заводить наложниц пришел к древним тюркам из Китая и Древнего Ирана. С возникновением тюркских империй (каганатов), их правители (хаганы) стали заводить, кроме законной жены, также наложниц, которые назывались кума или одалиски (от турецкого одалык – “комнатная женщина”). Отличие наложниц от законной жены было в том, что они не происходили из родного клана хагана. Многие тюркские племена жили на границе с Китаем, часто вторгались в эту страну и захватывали китайских женщин. Если наложницы были из рода китайского императора, они именовались кончуй и стояли выше остальных наложниц, хотя и ниже законной жены хагана – хатун.
Наложницы не считались женами в прямом смысле этого слова. Интересно, что дети наложниц не имели право называть их матерями, а называли словом “тетя”. Матерью они могли называть лишь законную жену их отца. Одновременно дети наложниц не обладали правом наследования. Дети от наложниц не могли наследовать престол, несмотря на то, что их отцы были хаганами.
Статус тюркской женщины внутри рода и семьи был достаточно высок. Большая семья у тюрков Каганата называлась словом “сой”. Но в отличие от современной семьи, в большую тюркскую семью или “сой” входили не только мать с отцом, бабушки, дедушки и дети, но и дяди, тети, племянники, двоюродные братья и сестры. Таким образом, сой объединял самых близких родственников, как с отцовской, так и с материнской стороны. Материнская часть семьи называлась ана сойу, а отцовская – ата сойу.
Отцовская и материнская семьи обладали равным статусом, поэтому у древних тюрок национальное и родовое происхождение определялось не только по отцу, но и по матери. Человек считался тюрком лишь в том случае, если оба его родителя были тюркского происхождения. В прошлом тюркские девушки не выходили замуж за человека, у которого как мать, так и отец не были тюрками.
Сказанное относится и к правящим тюркским династиям. Наследники престола по отцовской линии носили титул текин, а наследники с материнской стороны именовались инал (или инандж). Для того чтобы воссесть на престол наследник должен был носить оба титула – текин и инал, то есть происходить от брака царя с царицей. В частности, этого правила придерживались шахи тюркской династии Каджар, управлявшей Ираном с 1796 по 1925 гг. В Османской империи султаном становился старший принц “соя” (большой семьи), а не обязательно старший сын самого султана. То есть очередным правителем мог быть провозглашен не только сын, но и племянник султана.
Мужественные тюркские воины желали видеть своих жен сильными, свободными и исполненными достоинства. Однако многовековые тюркские традиции постепенно ослабевали по мере того, как тюрки отказывались от традиционного образа жизни, своей древней культуры и воспринимали обычаи персов, арабов и других соседних народов. Тем не менее, высокий статус женщины сохранялся у отдельных тюркских кланов Азербайджана (терекеме, шахсевены, карапапахи, авшары, каджары и т.д.) вплоть до начала XX века.
Фарид Алекперли, Доктор исторических наук
0 коммент.:
Отправить комментарий