ШАХИД (МУЧЕНИК)

«Не говорите о тех, которых убивают на пути Аллаха: «Мертвые!» Нет, живые они! Но вы не ведаете этого» (Сура "Корова", 154)

Эльчин быстро бежал вниз по лестнице. Когда он подошёл к распахнутым выходным дверям института, остановился, увидев своих товарищей - студентов: парня и двух девушек, которые махали ему руками. Они, смеясь, подошли к Эльчину. Парень, тяжело дыша, сказал:

— Так быстро бежишь, что никак не угнаться за тобою.

Эльчин тыльной частью своей руки хлопнул по его большому животу и сказал:

— Надо худеть. Тренироваться надо.

Девушки, которые были вместе с толстым юношей,   засмеялись.

— Элик, а где твоя машина, что-то я не вижу её? - поинтересовалась одна из девушек.

Эльчин сразу принял "важную позу". Ничего не сказав, вышел на улицу и остановился около машины марки "Мерседес".

— Ну как? - сказал он.

Приятели смотрели, разинув рты от изумления.

— Папина? — спросил толстый парень.
— Купил для меня, - Эльчин, открыв дверь машины, французским жестом пригласил девушек, - прошу вас.

Эльчин ездил по городу. Толстый, откинувшись на удобное кресло, наслаждался.

— Ну, рассказывай, что нового? - сказал ему Эльчин.

Одна из девушек, сидевших на заднем сиденье, заговорила:

—Сейчас на уроке он мне столько анекдотов нарасказывал, что я чуть не лопнула от смеха.
—Правда? Ну и нам расскажи, - Эльчин посмотрел на толстого.

Толстяк, повернув лицо, сказал девушке:

—Нар а, а может ты будешь рассказывать? Хи - хи -хи...
—Ну нет. Когда ты говоришь, смешнее получается.

Парень начал рассказывать. Эльчин столько смеялся, что понял, что если и дальше будет продолжать в таком темпе, то скоро разобьёт машину. Поэтому он вскоре остановил её.

А тот всё так же продолжал рассказывать свои анекдоты и смешить всю компанию. Их голоса разносились повсюду, так как окна машины были открыты. В это время один молодой человек подошёл к машине. Нагнувшись, сказал Эльчину:

—Брат, можно тебя на минуту?

Эльчин, повернувшись, посмотрел. Это был приятный молодой человек лет 24-25-и.

—Чего тебе? - спросил Эльчин.
—Дело есть.
—Какое дело? - Эльчин сразу стал серьёзным.
—Одну минуту...
—Что, не можешь здесь сказать?
—Нет...

В это время толстяк вмешался:

—Эй ты, приятель, не отнимай у нас время, говори, что надо?

Молодой парень холодным взглядом заставил его замолчать.

Эльчин резким движением открыл дверь. Сойдя с машины, остановился прямо перед лицом юноши. Тот, спокойно взяв за его руку, попросил отойти в сторону. Эльчин, недоумевая, посмотрел на сидящих в машине, затем на молодого парня, а после, ничего не сказав, пошёл вслед за ним. Отдалившись от машины на небольшое расстояние, молодой человек сказал Эльчину:

—Видишь то здание?
—Да, вижу, ну и что?
—Что там?
— Мечеть. А флаг на её двери как, видишь?
— Да, вижу.
— Какого цвета?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ничего, спрашиваю какого цвета флаг?
— Чёрного, ну и что?

Юноша не ответил. Он опустил голову. Эльчин с удивлением смотрел на того юношу, на его чёрную как смоль бороду. Вдруг тот поднял голову и спросил:

— А, по-твоему, почему чёрного цвета? - при этих словах он посмотрел прямо в глаза Эльчина.
— Не знаю.

Молодой парень снова замолк. На этот раз Эльчин прервал молчание:

— А почему чёрного цвета? Юноша ответил немного тихим тоном:
— Потому, что сейчас месяц "Махаррам".
— А что такое "Махаррам"? - снова спросил Эльчин. На этот раз его собеседник смягчённым тоном голоса ответил:

— Имам Хусейн (да будет мир с ним) - третий из наших Святых Имамов, он стал шахидом в этом месяце. Вот поэтому и мусульмане в этом месяце не радуются, не справляют свадьбы и не проводят увеселительные и торжественные церемонии, а наоборот они пребывают в трауре. Они скорбят и оплакивают Имама Хусейна (ДБМ). Я шёл в мечеть, увидел, что вы всё смеетесь и смеетесь, вот поэтому и посчитал своим долгом напомнить вам об этом.

Эльчин ничего не говорил. Он просто не знал, что сказать. После некоторого времени уважительно спросил:
— А что делаете в мечети?

Молодой человек, как будто немножко растерялся от этого неожиданного вопроса. Но, сразу взяв себя в руки, ответил:

— Совершаем намаз, слушаем проповедь, - затем с некоторой неуверенностью добавил, - если хочешь,пойдём, увидишь сам, что делаем.

Эльчин от этого предложения вздрогнул. Его сердце начало учащенно биться.

— Нет, нет, это я так спросил, - сказал он. Затем добавил:
— Прости меня, я не знал, что в этом месяце нельзя делать такие вещи.

Молодой парень, внимательно рассмотрев его, произнёс: "Да простит АллахУ - и быстро удалился.

Эльчин некоторое время смотрел за ним. Молодой человек зашёл в дверь, над которой висел чёрный флаг и скрылся с глаз. В это время послышался голос толстого приятеля:

— Элик, ну где ты застрял, приходи!

Эльчин неохотно зашагал к машине. Друзья не отводили от него глаз. Сразу, как он сел, толстяк спросил:

 —Что с тобой приключилось?
—  Ничего не случилось, - спокойно ответил Эльчин.
— Меня не проведёшь... Знаю, что-то случилось.
— Сказал же, ничего не случилось, - Эльчин положил голову на руль.
— Рассказать анекдот? - не отставал толстяк.

Эльчин вдруг подняв голову, посмотрел на толстяка.

— Красное лицо, жирные щеки, бесстыжие круглые глаза, - всё это вдруг создало у Эльчина чувство отвращения. "Как же я подружился с таким низким человеком?" - подумал он. Эльчина затошнило и сразу отвернувшись от него, посмотрел на улицу. Она была спокойной. Изредка проходили люди и каждый спешил по своему делу.

Толстый, откашлявшись, хотел начать, как Эльчин оборвал его на полуслове:

— Заткнись!

Круглые глаза этого толстого, как будто ещё более округлились, возросли и казалось, что уже выйдут из своих орбит.

— Что ты сказал?! Это ты мне?!...
— Да, тебе! Убирайся отсюда!
— Ну что ты, Элик! Да что с тобой? - вмешалась одна из девушек.
— Я тебе покажу! - сказал толстяк и с поразительной для него быстротой сойдя с машины, что-есть силы захлопнул дверь и ушел. Девушки, увидев такой оборот дела, быстро попращавшись, тоже открыв двери машины, ушли.

Эльчин некоторое время оставался так. Затем завёл машину и удалился от того места. Приблизившись к Приморскому парку, остановил машину в одном месте. Присел на свободной скамье и начал смотреть на море. Чайки кружились над морем, искали себе корм, время от времени бросались камнем вниз и, схватив корм, снова поднимались ввысь.

Слова молодого человека не выходили из памяти Эльчина. "Махаррам", "шахид", "Имам Хусейн" (ДБМ), всё это со скоростью и поочерёдно пролетало в голове. Он просидел так несколько часов. Почувствовав, что уже опустилась ночь, он встал и пошёл к машине...

Все были дома. Отец сидел на диване и читал газету. Сестра с матерью смотрели телевизор. Эльчин хотел неслышно закрыть дверь. Но он не сумел ухватиться за ручку, и дверь громко захлопнулась. Все обернулись и посмотрели на дверь. Эльчин, ничего не говоря, прошёл в свою комнату. Но, закрывая дверь, он всё-таки отчётливо услышал голос сестры: "Папа, я же говорила тебе, что не покупай ему эту машину. С утра до самого вечера только бездельничать будет".

Эльчин ничего не сказал. В другое время он ответил бы ей, показал бы, кто есть "бездельник". Но сейчас не ответил. Даже не обиделся. Улёгшись на кровати и положив руки за голову, он уставился в потолок...
Прошло три дня. Эльчин всё крутился около мечети, но не решался войти внутрь. Наконец, набравшись смелости, приблизился к двери мечети. Немного нагнувшись, посмотрел внутрь. Изнутри доносился голос, но Эльчин не увидел говорящего. Не знал, что и делать: войти в мечеть, или же не входить?
Несколько мужчин, разговаривая, прошли около Эльчина и вошли в мечеть. "Ну не съедят же меня", -подумал он и вошёл в мечеть вслед за ними. Постояв в сторонке, он начал смотреть вокруг. Один из тех мужчин, которые только что вошли, вынул из кармана деньги и опустил их в ящик, где было написано "ящик пожертвований". После этого он сел в одном из углов мечети.
Эльчин быстро протянул руку к своему карману. Не придавая значения сумме, он вытащил несколько крупных купюр и опустил их в ящик для благотворительности. Затем прошёл и сел на свободном месте. Сначала он хотел сесть как тот мужчина. Но, заметив, что каждый сидит, как хочет, немножко успокоился. Снова посмотрел по сторонам. Никто не обращал на него внимания. Все, подняв голову, смотрели на говорящего, который сидел на возвышении, имеющего вид высокого кресла с лестницей. После нескольких минут сшьчин уже чувствовал себя полностью свободным. Теперь его мысли, душа были спокойны; мучившие его мысли больше не существовали. Теперь он уже внимательно слушал проповедь.
Тот говорил о вторжении врагов на Родину, об совершённых ими злодеяниях.
Эльчин внимательно слушал. Слова того человека оказали на него большое влияние. В особенности, когда он рассказывал про бесчинства и обиды, нанесёнными этими разбойниками женщинам и девушкам, у Эльчина кровь кипела в жилах. "Подонки, ничтожества, звери, ублюдки!" - шептал он себе.
А проповедник всё продолжал говорить. Он воодушевлял молодых сражаться за правое дело. Приводил аяты, хадисы. Говорил о высокой моральной ступени шахадата — мученической смерти, о том, что никакое вознаграждение добродетели не сравнится с возна¬граждением мученика (шахида).
А Эльчин всё слушал. Эти слова были для него чрезвычайно интересными. "Шахиды - не умирают", -говорил проповедник; он приводил аяты из Корана, хадисы и предания. Затем, понемногу изменив тему, начал говорить про Имама Хусейна (ДБМ).
А Эльчин всё слушал. И чем больше говорили про Святого Имама Хусейна (ДБМ), настолько же и возрастала любовь к Имаму в сердце Эльчина. Рассказы- рассказывал про героизм и угнетённость Имама. О том, что как Имам Хусейн (ДБМ) остался один, без друзей и сторонников, на поле битвы.
А Эльчин всё слушал. У него стояли слёзы на глазах. Как он хотел, чтобы сейчас, в сию же минуту, быть в Кярбала, в самой гуще сражения, уже он бы показал Язиду1!
А проповедник всё говорил и говорил:
— Один поэт из куфийцев, по имени Я'губ, рассказывает: «Однажды, когда я вернулся домой, застал свою мать расстроенной. Спросил у неё, что случилось, и она сказала, что, хочет отправиться и увидеть своего Имама, поговорить с ним, выразить свою преданность и уважение. Я ответил ей, чтобы немного подождала, пусть у меня улучшится материальное состояние, соберу немного денег и тогда, обязательно, отвезу её к Имаму.
Но всякий раз, когда я приходил домой, заставал мать плакавшей. Однажды, услышав новость, пришел к матери и сказал, что восстал один из непокорных халифату мятежников, и что халиф призывает всех людей отправится воевать с ним, я тоже отправляюсь на эту битву, соберу трофеи и потом, продав их, поедем вместе посетить Имама. Моя мать согласилась,но посоветовала, чтобы я не полагался слишком на куфийцев, не верил им...
Подоспевши на место сражения, я увидел, что молитва моей матери не была принятой. Всё уже было закончено: тех, которых могли, убили, а тех, которых могли, обокрали. (Он пришел туда в день "Ашура"2). Тогда я пошёл к Омару Са'ду3 и сказал, что хотел принять участие в сражении, но опоздал. Омар Са'д возразил мне, что я пришёл как-раз вовремя. Потом, протянув мне саблю, сказал, что вижу ли того мятежника, лежавшего невдалеке. Приказал пойти и отрезать ему голову, обещал много денег
Я подошёл к тому человеку и начал смотреть на не¬го. Про себя сказал, что не буду его убивать; я же не знал, в чём он виноват. Вдруг, он открыв глаза, посмотрел на меня и с улыбкой произнёс:
— Я'губ, подойди поближе, отрежь мою голову и поторопись, потому, что тебя ждут дома. Но не давай мою голову Омару Са'ду, отнеси её твоей матери.
Я спросил его, что кто он и откуда знает меня? Он ответил:
— Я'губ, тот Имам Хусейн (ДБМ), которого так хотела увидеть твоя мать - это я.
Когда расказчик подошёл к этому месту, то у Эльчина вырвался жалобный вопль. В порыве чувств он обнял голову руками и раскачиваясь стонал, говоря "вай-вай". Присутствующие в мечети тоже плакали и стонали, но стон Эльчина было более жалобным и печальным. Слезы так и струились по его лицу, капая как дождь на ковёр мечети.
Все смотрели на этого юношу, одетого по последней моде и удивлялись. Старики, молодые, дети - все были растроганными от плача Эльчина.
А он всё плакал и плакал, слёзы не переставали течь. Как будто, он потерял самого близкого из родных. Немного так поплакав, он успокоился. Один старик, сидящий около Эльчина, протянул ему руку, в которой была тетрадь:
— Возьми, сынок, это, время от времени молись и за меня.
Эльчин не глядя в его лицо, протянул руку и взял её...
Он уже всё обдумал и решил. Собрал в вещьмешок всё необходимое. Затем, взяв клочок бумаги, написал записку и положил на стол:
"Мама, я не буду дома несколько дней. Не волнуйся. Целую тебя. Эльчин".
В последний раз он обвёл комнату глазами. Хотел уже выйти из комнаты, как вдруг его взгляд упал на тетрадь, лежащую на кровати. Взял её, начал перелистывать. Это был сборник стихотворений, различных ноуха и марсия 4. Сев на кровать, он начал читать:
Иссох язык мой от жажды, взгляните на уста мои. Эй, вражье племя, дайте глоток утолить жажду свою.
Эльчин растрогался. Снова приступил к чтению:
Кто, как ты Хусейн даст в жертву родичей,И семью свою
И как ты за дело правды отдаст кровь,И главу свою.
О трагичной Кярбалы ты Имам, Хусейн, Хусейн, О лишённой воды Ефрата ты Имам, Хусейн, Хусейн.
Зейнаб вот идёт с тревогой по пустыне в Кярбале. Видит вот упал обезглавленный наш Имам в Кярбале.
Как только распорядился Шимр безбожник, лицемер: Поджигайте, обворуйте их шатры в этот день. Чуть не грянул в Кярбале жаркой
День Последний, Страшный, Судный День.
Эльчин плакал. Он хотел вытереть тыльной сторо¬ной руки слёзы, но не мог, так как они лились рекою:
За Хусейна будут плакать земли, небеса. И Пророк наш, Святейший Мустафа.
Эльчин поднявшись, сложил тетрадь, положил в карман и вышел из комнаты. Он ушёл на фронт...
Уже приблизительно был один месяц, как он был на фронте. За это короткое время он показал такую смелость и доблесть, что всё только и говорили о нём. Даже ходили слухи, что враги назначили за его голову большую награду.
Был вечер. Ополченцы по два, по три человека си¬дели вокруг разожжённых костров. Завтра их ожидал тяжёлый бой. Эльчин сидел один около костра. При свете огня он листал сборник, один за другим читая стихотворения.
За время, которое он был здесь, на фронте, очень изменился, да так, что и сам себя не узнавал. Он страстно любил Имама Хусейна (ЦВМ). Когда произносили имя этого Святого, то Эльчин, независимо от себя, плакал.
И теперь он сидел в одиночестве и тихо пел вслух эти стихи. В это время он увидел, что кто-то идёт в его сторону. Это был худой, среднего роста юноша. Эль¬чин его узнал. Ребята называли его "поэт". Подошедший к Эльчину, "поэт" присел к костру. Приблизившись к огню, затем, потерев руки, сказал:
— Эльчин, зачем ты всегда сидишь в уединении?
Он ничего не ответил. Подняв палку с земли, раздвинул горящие угли. "Поэт" словно немного был смущён своим вопросом. Поэтому опустил свою голо¬ву. В это время Эльчин спросил:
— Почему тебя называют "поэт"?
Тот, увидев такой оборот дела, улыбнулся и сказал с желанием:
— Да так. Время от времени пишу стихи.
— И мне прочитаешь?...
— Ну, конечно. Обязательно прочитаю.
Сказав это, он вытащил из кармана рубашки блок¬нот. Немного полистав, проговорил:
— А вот, нашёл. Это я недавно сочинил. Эльчин с интересом стал слушать.
— Знаешь Шахрияра? - спросил у него "поэт".
— Так, немного. Слышал о нём.
— У него есть поэма под названием "Хейдарбаба". Я написал стихи-подражание на ту поэму. Слушай, - { "поэт"    принял    подобающий    себе    вид    и    начал декламировать:
Хейдарбаба, не волнуй души тревожной,
Дороги не закрывай и речки шумной,
Путнику пора в дорогу, ты же не закрой дороги ровной;
Если много говорить, обесценится моё слово,
Станут дешёвыми бесценные жемчужины.
Не хочу писать стихи, чтоб известными бы стали,
А чтецы от удивления поражёнными бы стали,
Не в тетради, а в истории написанными бы стали,
Понимающим тайны, станут они подарком пусть,
Пусть услышат их, познают правду пусть.
Было мне тогда всего 10-15 лет,
Не терпел я злое время, насилие, гнёт,
Пожелтело лицо моё молодое, увяло,
Но никто, увидев меня, не спросил, нет!
Что со мною? Что случилось? Нет, всё нет!
Зло, насилие поднялись до небес,
Слёзы мои всё катились на землю,
Увидав меня, вдруг застеснялась фиалка,
Загнув голову, всё удивлялась та фиалка,
Как мудрец, всё размышляла та фиалка.
Пришёл день, когда проснулся ото сна народ,
Распознав своё время, понял его весь народ,
А потом, зажглись сердца ярким светом,
Всё прогилое предстало пред глазами в миг,
Сыпал пепел на главу бедный народ.
Посмотрев, сказали: «Так оке жить нельзя,
Тот, кто мужчина, тому отчаиваться нельзя!
Впредь не увянет наша Родина никогда...»
Но увидел: встал пред ним танк - нельзя!
Ты своё считай, а судьба берёт своё всегда!
На завтрашний день тапки пошли па парод,
Сделав бойню, утопили в крови весь народ.
Задушили, загубили, — но убийце это нипочём,
А зачем и знать тану: кем был убитый:
учёный, Иль праведник, иль хороший человек?
А народ сложит теперь песни в память их,
А душа моя скорбит всё в память о них,
Перекликпится с шахидами теперь она,
Отомстить за кровь их - вот
Желание моё!
Повергнуть наземь знамя неверных - вот
Стремление моё!
Эльчин внимательно слушал. Ему очень понравилось это стихотворение. "Иншааллах! Дай Бог, ско ро достигнешь своего желания!" - сказав, Эльчин встал. За ним последовал и "поэт".
— А что ты читаешь? - поинтересовался он и кивнул на тетрадь Эльчина. Тот протянул её "поэту". И он, немного полистав тетрадь, сказал:
— Ты сам написал всё это?
— Нет, это дал мне один человек.
— Хорошие стихи.
Затем начал потихоньку напевать один из них:
За Хусейна будут плакать земли, небеса.
И Пророк наш, Святейший Мустафа.
Эльчин очень поразился. Ведь это же было самоё любимое его стихотворение. Он много раз его напевал. Взяв у него тетрадь, сказал:
— Пойдём немного отдохнём. Завтра тяжелый день...
Отряд Эльчина с "поэтом" попал в окружение. Враги уже убили нескольких их товарищей. Остальные были вынуждены отойти под натиском превосходящих сил врага. Оставшиеся в живых Эльчин и "поэт", вот уже несколько часов храбро сражались, как львы и отправили в ад многих врагов.
Окружение было долгим. К тому же жажда обессилила храбрых защитников. Эльчин хотел сказать что-то "поэту", как трое здоровых солдат набросились на них. Они связали по рукам и ногам бесстрашных молодых, которые были и без того очень ослабленными и утомлёнными, затем потащили их в штаб. Привязав их к двум деревьям, начали зверски избивать их по лицу и голове. В это время один рослый человек что-то приказал. Избивающие остановились. Тот рослый командир подошёл к измученному жаждой Эльчину, который был весь залит кровью.
Командир сказал ему:
— Воду хочешь пить? Эльчин не отвечал.
— Переходи на нашу сторону. Всё дадим тебе. Эльчин прямо посмотрел в его глаза и произнёс:
— Имам Хусейн (ДБМ) изрек: "Унижение далеко от нас!"
А командир, выпучив глаза, смотрел на него:
— Да кто такой Имам Хусейн? Позови его сюда, посмотрим, что скажет...
Эльчин не дал ему договорить. Плюнув кровью в его ужасное лицо, воскликнул:
— Эй ты, свинья! Не смей произносить Святое имя Имама поганым ртом!
Два-три солдата накинулись на Эльчина. Но командующий знаком руки повелел им отступить. Затем, отцепив от ремня длинный острый нож, схватил за волосы Эльчина. Процедил сквозь зубы:
— Вот этим же ножом отрежу твою голову!
А Эльчин посмотрел вдаль духовным взглядом и произнёс:
За Хусейна будут плакать земли, небеса.
И Пророк наш, Святейший Мустафа.
Офицер приставил кинжал к горлу Эльчина. "Поэт" отвернулся. Он не мог смотреть на это. Вдруг он увидел, что убийца, держа в руке голову Эльчина, подошёл к нему. Подняв голову, он начал держать её прямо перед глазами "поэта".
— А ты что говоришь? Получил ли урок от этого? - и показал на голову.
А "поэт" взглянув на голову героя, печально произнёс:
За Хусейна будут плакать земли, небеса.
И Пророк наш, Святейший Мустафа.
Рослый командир с ужасом смотрел на него. Откуда исходил дух отваги в этом хилом, худом юноше? Он не мог понять этого. Быстро откинув отрезанную голову в сторону, он схватил за волосы поэта. В одно мгно¬венье отрезал и его голову. Затем приказал, чтобы отрезанные головы воткнули на кол. Потом, подняв их,укрепили на высоком холме. Рослый взяв микрофон в руки, начал выкрикивать:
— Эй! Вы там! Видали, что я сделал с этими двумя? Вас тоже ждёт такая участь!
Только он это сказал, как вдруг с противоположной стороны раздались многочисленные голоса. Они теперь звучали как единый, могучий, боевой клич:
За Хусейна будут плакать земли, небеса.
И Пророк наш, Святейший Мустафа.
Рослый командир оробел и поспешил назад. Он заткнул уши, чтобы не слышать эти слова. Но не смог. Этот клич, этот голос всё возрастал и возрастал; он звучал как боевая канонада, - другие бойцы тоже примкнули к нему.
Только теперь убийца осознал, что проиграл битву. Потому что, он узнал и понял, что до тех пор, пока Священное Имя Имама Хусейна (ЦВМ) будет на устах народа, их родина ещё будет воспитывать таких сыновей, как те бесстрашные герои, кому принадлежали эти отрезанные головы.

Святой Пророк (ДБЛР) изрек: "Над каждым хорошим делом существует ещё более лучшее и высокое дело. Но нет более лучшего дела, чем то, когда кто-то умирает на пути Аллаха мученической смертью".
("Бихарул-Анвар, "т. 100, стр. 10.)
ИФТИХАР БАДКУБЕИ
Примечания:
1. Язид - сын Муавие, подобно своему отцу, узурпировавший власть в халифате, по приказу которого был предан мученической смерти Имам Хусейн (ДБМ).
2. Десятый день месяца Махаррам; в этот день жестоко убили Имама Хусейна (ДБМ).
3. Один из противников и убийц Имама Хусейна (ДБМ).
4. То же самое, что и ноуха - т. е. стихотворение-мистерия, в котором оплакивается смерть святых Имамов (ДБМ).