МОЙ РОДНОЙ БРАТ, ГДЕ ЖЕ ТЫ?..

Я огуз. Я туркман. Из баятов я туркман. В моих жилах течет твоя же кровь, я сам подобен тебе. Я один из листьев на твоем древе, одна из капель среди дождя, плачущего над тобой. Ждущий твоего прихода... я сердце, бьющееся с любовью к тебе. Из всех других я привязан лишь к тебе. Мой родной брат, где же ты?..

Я пришел среди 24 племен из Средней Азии. Я бушевал как беспокойное море, был штормом. Я перешел через холмы, впадины, равнины. С легкостью поднимался в горы, куда не долетает птица и не проходят там караваны. Я приблизился к Ираку, в Ираке построил себе родину. Своими ногтями я отесал грубые скалы, сухие земли питал своими слезами. Я принес надежду на эти земли. Тюркским краям я принес славу. Мой родной брат, где же ты?..

Я был воином среди войска сельджукских султанов. Радовался их победам и плакал над их поражениями. У дверей своего дома я приветствовал тюркских богатырей. Я был среди Зангидов в Мосуле, кыпчаков в Киркуке и Бектегинов в Эрбиле. Я построил вотчину героев, легендарных Атабеков. Всему свету я возвестил о величии Тюрка. С нежностью и заботой обнимал я малышей из племени баяндур. Подобно весеннему пробуждению, с Ак-Коюнлу устремлялся на новые земли. С наследником Сефи эд-Дина, с Шахом Исмаилом сотрясал сердца арабских удальцов. С сефевидским огнем, пылающим в сердце, я горел неистовым пламенем... С Генч Османом я врывался в ворота Багдада. В темной истории я стал светильником, освещающим всю округу. А сейчас я в раздумии... Мой родной брат, где же ты?..

Когда враг точил зубы на тюркское единство, я брал в руки оружие. Не думай, что я жалел себя. Ради своей привязанности к тебе бросался в бой, презирая страх. Смерть на этом пути я считал честью.

Я присоединился к воинам в Сарыкамыше. Погиб под тоннами снега, без савана замерзал в горах. В Чанаккале я стал живой стеной против врага. Ни на минуту я не жалел себя, бросаясь в бой вновь и вновь... Я боролся на фронтах Кавказа, с улыбкой на лице встречал трехцветный флаг. Горькими слезами оплакивал утерю свободы...

Ныне я ослабел. Мои руки связаны, мой язык прикован к нёбу. Теперь я слышу их смех позади себя, каждый шакал лает в мой след. О, я остался один среди них. Мой родной брат, где же ты?..

Я стал игрушкой в их руках, лишь черточкой на картах. Я скитаюсь по горам, словно раненный лев зализываю раны, но смысл, если завтра получу новые увечья? Они считают меня врагом. Лишь за то, что открыто говорю: «я - тюрк». Лишь за одно тюркское слово они грозятся отрезать мне язык. Я попросил достойного обращения за мои заслуги - они линчевали меня. Я надеялся на справедливость, но дождался бойни. Я призвал выслушать друг друга, но вот и кровь застилала мне лицо. Я ждал человечности, понимания, а меня бросили в темницу. Неужели теперь моя судьба - до конца своих дней терпеть лишения? Мой родной брат, где же ты?..

Одни ушли, пришли другие. Убегая от дождя, я попал под сильнейший град. Он наносит мне увечья и усиливает боль. Я терплю, ведь за столько лет я привык к боли. Но они меняют и меня самого. Теперь и в Киркуке доносится отовсюду речь, подобная речи Рустама. Сам Фирдоуси ехидно смеется над моей судьбой. Арабские всадники волочили меня за собой, изнуряли жаждой и ухмылялись в лицо: «и где же твоя удаль ныне, варвар?». Курдские разбойники ныне мне враги.

Они отрезали мои руки, приговаривая: «ими ты держал меч, которым ты сеял народам зло». Они вырвали мои глаза со словами: «ты зарился на чужое богатство». Они распилили мои ноги, сказав, что я «ступал ими на чужие земли, чтобы сеять хаос и разрушение».

Им было недостаточно и этого. Мое тело они повесили в центре города, на самом видном месте. И каждый день новые толпы озверевшего люда бранили и плевались на мое тело. Я потерял черты человека, мое тело изуродовано до предела. Но и оно воспрянет при твоем приходе. Мой родной брат, где же ты?..

Не довольно ли мне лить слезы? Кровь давно льется из глаз вместо них. Не хватит ли мне страданий, ударов, сколько еще меня будут пытать? Каждое утро ты с улыбкой встречаешь рассвет. Для меня же он давно стал пыткой. Солнечный свет напоминает мне, что где-то там ты радуешься жизни, зная что терплю я. Мне нестерпимо больно осознавать это, но неужели ты ушел навсегда? Может, я не вышел лицом? Или я в чем-то провинился перед тобой? Разве не поднимал я на ноги весь Киркук, когда твои сыновья погибали в Карабахе? Год за годом я лелеял надежду, каждый день чистил улицы города от мусора. «Еще немного, потерпи совсем чуток и вот увидишь, он придет. Он не может просто так уйти, каждый раз он возвращался». Но сколько миновало лет, а от тебя ни слуху...

За мной пришел кто-то. Увы, это конец. Прощай, моя единственная надежда. Прощай, мой родной брат.