У многих людей,
интересующихся периодом до создания АДР, может возникнуть вопрос: «Почему наши выдающиеся
политические деятели и просветители уделяли столь сильное влияние исламу на
первых порах? Почему съезды и фракции назывались "мусульманскими", а
не "тюркскими"?». Чтобы ответить на этот вопрос, сперва надо
посмотреть на нынешнее положение дел.
Оставив в стороне
отношение к религии каждого из нас, тем не менее мы вынуждены будем признать:
критика религии и отход от нее - роскошь, дозволенная независимым тюркским
государствам, но опасная для тюрков-мусульман, которые живут в составе других
государств и подвергаются процессам ассимиляции. Исключением здесь является
Южный Азербайджан, где опасность представляет уже сама религия, т.к. правящий
режим основан на ней и всецело ее поддерживает.
В сознании народа
исламская религия тесно переплетена с национальной культурой, языком и
идентификацией. Если в Азербайджане и Турции отчужденное или критическое
отношение к религии не несет в себе угрозы для потери своей идентичности, то
среди тюрков в России или Китае такой шаг опасен сам по себе. Ислам остается фактором,
который худо-бедно сохраняет идентичность татар, башкир, уйгуров и других. Он
все еще остается естественной преградой на пути к окончательной утере корней,
не дает этим народам бесповоротно слиться с окружающим населением.
Мы хотим привести
вам отрывок из статьи Али Мардан-бека Топчибаши «Мусульманские съезды в
России», написанной им не позднее 1934 г. Не поленитесь и прочитайте ее. В ней
Али Мардан-бек более подробно раскрывает эту тему, отвечает на ваш вопрос и
подтверждает высказаное нами мнение.
«Политика
разделения и русификации повела к тому, что все эти [тюркские] народы, чувствуя
себя лишь терпимыми пасынками, отшатнулись совершенно и от русских властей и
вообще от всего русского, плотно замкнувшись во внутренний свой мир — в
религию, в Ислам. Они знали, что царские — око и руки — неослабно бдят и за
этим миром, но знали и то, что в эту область совести нельзя проникнуть никаким
агентам власти и что можно не разрешать строить мечети, или назначать на
должность муллы и даже высшего официального представителя религии
полуграмотного чиновника в чалме, но что в этой области каждый остается с самим
собой и волен по своему разумению составить свое миропонимание, свой взгляд на
окружающее вплоть до выполнения требований религии.
Народные массы в такой
отчужденности от власти нашли единственное спасение в религии, которую они и
поняли, в соответствии со степенью своего развития, преимущественно в
исполнении обрядов и требований ее. Интеллигентные же круги, ряды коих
все более увеличивались, совместно с более передовыми лицами из среды
торгово-промышленного класса и отчасти духовенства, видя невозможность, по
условиям существовавшего режима, проведения прогрессивных идей на национальной
почве, нашли в религии удобную внешнюю форму, под прикрытием которой можно было
начать пока работать в интересах национальных, социальных, экономических,
политических, весьма широко толкуя требования религии, и старались совмещать в
рамки этой последней цели и требования национальные, политические и т.п.
Несмотря на натяжки, на несоответствие внешних формул,
понятий и терминов влагавшемуся в них внутреннему содержанию, религия Магомета
оказывалась хорошим цементом, могущим спаять хотя бы внешне и до поры до
времени мусульман России, в лице их передовых людей. На этой общей связующей
почве можно было, хотя бы временно, избегать русские Сциллы и Харибды, и это
тем более, что, согласно Основным законам бывшей империи, все монотеистические
религии, в том числе и магометанская, охранялись как терпимые, а религия
православная как господствующая играла вместе с самодержавием роль кита, на
котором держалось русское государство.
Правда, это последнее обстоятельство в связи с постоянными
якобы "освободительными" войнами России против Турции создавало
враждебность Церкви к Исламу, борьбу Креста с Полумесяцем и пр., все же
мусульманство терпелось и понятие "мусульманин" было признано всеми
как термин, узаконенный в актах государственного значения, как название
общеупотребительное и доступное, которое и в представлении властей и русского
общества не всегда совпадало лишь с религиозным пониманием, обозначая в то же
время и другие точки зрения (культурную, социальную и пр.) на мусульман. Сами
же мусульмане усвоили это название, удовлетворявшее и массы, как последователей
одного религиозного учения, и их передовых деятелей, находивших возможность,
путем расширенного толкования требований этого учения, влагать в его содержание
национальные, политические и иные начала, даже совмещать с ним понятие нации...
25–30-миллионное мусульманство отчудилось от такого
государства, не любило его и олицетворявшую его власть и народ, а передовые
мусульмане, в сознании необходимости прогресса, политического и экономического
развития и национального пробуждения масс, были вынуждены работать в этих
областях лишь под прикрытием религии и выступая как "мусульмане".
Только благодаря этому возможно было появление в Первой и следующих
государственных думах, органах чисто политических, "мусульманской
фракции", в которую входили все депутаты-мусульмане и в которой шла работа
чисто политическая с точки зрения интересов тех же миллионов мусульман.
Этим же надо
объяснить и то обстоятельство, что имевшие место за время с 1905–1917 гг. общие
съезды с участием представителей почти всех областей с мусульманским населением
носят название "мусульманских съездов в бывшей России", хотя, как и
"мусульманская фракция", эти съезды были посвящены вопросам прежде
всего политическим, экономическим, школьным и пр. Эти съезды находятся в тесной
связи и зависимости с периодом пробуждения самосознания народов Кавказа, Крыма,
Волги (Казань, Уфа, Оренбург) и Туркестана, явившегося в свою очередь
результатом так называемой эпохи освободительных реформ в бывшей России»
0 коммент.:
Отправить комментарий