СЕМЬЯ У ТЮРКОВ

Семья в тюркском обществе была патриархальной, основанной на авторитете отца. Такой она являлась еще в доисторический период, когда только формировался тюркский язык. Об этом свидетельствует тот факт, что основой, благодаря которой образовалось большинство терминов родства у тюрков, является семья, основанная на главенстве отца.
Само понятие «семья» выражалось такими словами, как «аркагюн» и «теркюн».
В одном из самых архаичных тюркских диалектов – чувашском, насчитывается более 60 слов для выражения различных степеней родственных отношений.

Все эти термины указывают на патриархальный характер древнетюркской семьи. Если есть народ, у которого отсутствуют какиелибо следы матриархальной семьи, то это – тюрки. Вызывает удивление то обстоятельство, что значительное число европейских и русских ученых пытаются обнаружить признаки матриархата в истории тюрков. Это может происходить только по той причине, что ученые представляют тюрков, как некие первобытные племена, примитивную расу.

Тот факт, что для выражения всех степеней родства у тюрков существовали специальные названия, говорит о сильно развитых у них родственных чувствах. Отсутствие в древнетюркском языке слова для обозначения многоженства свидетельствует, что у тюрков в период формирования языка не существовало такого обычая. В тюркском языке нет даже слов для выражения таких понятий, как «проститутка» и «незаконнорожденный». Слова, обозначающие эти понятия, взяты тюрками из персидского языка. Все это говорит в пользу того, что институт семьи у древних тюрков был прочным, а женщины – очень целомудренными и честными.

Я уже говорил, что термины родства в тюркском языке доказывают наличие патриархальной структуры тюркской семьи еще в доисторические времена. В этой связи особенно важным является существование отдельных терминов для обозначения дяди со стороны отца («абага») и дяди со стороны матери («тагай»). Хорошо известно, что в языке народов, переживших эпоху матриархата, нет специального слова, обозначающего дядю по отцовской линии. В большинстве европейских языков один и тот же термин используется как для обозначения брата отца, так и для брата матери.
Таким же образом, тюркское слово «килен» означает, что невеста (жена) приходит в дом мужа (от глагола «килмек» – приходить).

В матриархальной семье, построенной на власти матери, муж приходит в клан своей жены.
У тюрков семья создается в результате церемонии женитьбы (бракосочетания).
У тюрков запрещен брак между близкими кровными родственниками.
Возраст для женитьбы точно не определен.

Отцы семейства могут женить (или выдать замуж) своих детей либо детей, взятых в опекунство, уже в малом возрасте. Однако до начала совместной жизни дети, конечно же, должны достичь совершеннолетия. Одним из важных условий брака является согласие на него отца, матери и самих брачующихся.
Отцы (либо опекуны) всегда принимают в расчет сердечные привязанности сыновей. Они редко препятствуют женитьбе сына на любимой девушке.

Другое важное условие брака это обязанность жениха или его родных (родителей) выплатить отцу невесты определенное количество имущества (богатства). Такой выкуп называется «калым» (калын). Калым – это не «цена» невесты. Брак не рассматривается как операция куплипродажи.Смысл выплаты калыма заключается лишь в участии в затратах на воспитание невесты с детского возраста.

Материальное содержание, количество и особенности калыма менялись в зависимости оттого, к какому племени или слою населения относились брачующиеся, какой собственностью они обладали. Калым был разным в разные периоды.
Калым мог состоять как из нескольких голов скота, так и из сотен лошадей, тысяч овец. Обряды и этапы бракосочетания у древних тюрков были следующими:

1. Отец жениха или любой человек, назначенный женихом, отправлялся в дом родителей невесты и, произнеся определенные фразы, просил отдать ее в жены.
2. В случае, если отец невесты давал положительный ответ, устанавливался размер калыма и условия его передачи.
3. Если и в этом вопросе стороны приходили к согласию, считалось, что молодые обручены.
4. В период после обручения до свадьбы жених часто навещал невесту, но происходило это только в дневное время.
5. Свадьба устраивалась только после того, как калым выплачивался полностью.
6. Если обрученная невеста в период пребывания в родительском доме умирала, не успев войти с женихом в отношения физической близости, то в таком случае калым не выплачивался. Уже переданная часть калыма возвращалась. В случае, если молодые уже вступили в половую связь, но невеста умерла до свадьбы, жених выплачивал половину калыма. Обрученный жених, выплативший весь калым, но отказавшийся от невесты до свадьбы, не мог требовать возвращения калыма. Если сторона невесты беспричинно отказывалась выдать ее замуж, то она обязана была в этом случае вернуть калым.
7. Сторона невесты могла отказаться от женитьбы при условии возврата уже выплаченной части калыма.
8. Если обрученный юноша в период перед свадьбой надолго исчезал, то его невеста, не возвращая калыма, могла выйти замуж за другого.
9. В случае, если новобрачный был одним из старших сыновей, отец строил для него жилище и выделял часть своего Имущества. Происхождение тюркского глагола «evlenmek» (жениться) связано именно с этим обычаем («ev» потюркски– дом). Брак, супружество у тюрков означало, в том числе и владение домом, собственным очагом. Если женился младший сын, то для него жилище не строилось, так как он считался наследником родительского дома. Наследование младшим сыном отцовского дома – это обычай, общий для всех тюркских народов.
10. Свадьба устраивалась после полной выплаты калыма. Основное действие свадьбы – званый пир («туй»).
11. Сначала свадебное застолье проводилось в доме отца невесты.
12. В начале свадьбы отец и мать невесты обращались к ней со свадебным словом. Содержание свадебных речей не менялось. Оно сводилось к утешению невесты по поводу того, что она покидает родит е л ь с к и й дом, к традиционным пожеланием счастья и практическим советам.
13. Женитьба не считалась религиозным обрядом (соглашением). Супружество основывалось на взаимном согласии новобрачных и их родителей, выплате калыма и свадебном торжестве. Вместе с тем мы видим, что на каждом этапе истории тюрки просили благословение у служителей культа, которые освящали чисто светский обряд свадьбы.
14. После свадебного пира невесту привозили в дом жениха.
15. Когда невеста покидала родительское жилище, отец торжественно передавал ее жениху. Родители давали дочери последние житейские наставления.
16. Как требовал обычай, невеста в свой первый приезд в дом мужа прятала лицо под покрывалом.
17. Это покрывало снималось с головы молодой жены только после того, как близкие родственники жениха раздадут подарки.
18. Жена также обычно привозила в дом мужа определенное количество имущества. На языке среднеазиатских тюрков оно называлось «кошанты». Однако «кошанты» не было важным условием бракосочетания, как калым.
Хотя у тюрков не было слова для выражения понятия «полигамия», они в дальнейшем приняли институт многоженства.
Законы тюрков позволяют мужчине иметь несколько жен. Одна из них считается главной. Таковой обычно бывает жена, старшая по возрасту или происходящая из благородной семьи. Главная жена – хозяйка дома. Остальные жены относятся к ней с уважением и почтением.

Согласно сообщениям китайских источников, после смерти отца один из его сыновей должен был жениться на мачехе, младший брат – на вдове умершего старшего брата, племянники – на вдове дяди по отцовской линии. Это считалось своего рода правовой обязанностью. Хотя сведения китайских источников, касающихся женитьбы сыновей на мачехе и сомнительны, их остальные сообщения соответствуют истине. Обычай женитьбы младших братьев на вдовах старших братьев существует в обычном праве не только тюрков, но и многих других народов. В истории права подобный обычай получил название «левират».

Общественным основанием левирата у тюрков была необходимость в защите вдов и их материальной опеке.
В семье муж и жена обязаны сохранять друг другу верность. Древние тюрки хорошо понимали, что верность супругов обеспечивает здоровье и семьи, и общества. В обычном нраве древних тюрков проблеме супружеской верности придавалось большое значение. Прелюбодеяние, совершенное женатым человеком, каралось смертной казнью. За эту провинность полагалось одинаковое наказание в тюркском праве VI в., в Ясе Чингиза и в законах казахского хана Тевке. Впрочем, применять такое наказание в древнетюркском обществе приходилось очень редко. Особенно это касается тюркских женщин, нравственность которых признавалась всеми соседними народами.
Иранский автор Гардизи в своем знаменитом произведении «Зайн алАхбар» в разделео тюркахкарлуках пишет, чтотюркские женщины отличались высокой степенью нравственности и целомудрия.

Ребенок, рождавшийся в результате торжественного бракосочетания, считался законным наследником. Имя ребенку давал отец.

В тюркском праве отводилось место и такому явлению, как развод. Женщина имела право требовать развода на основании следующих причин:

1) если супруг скверно к ней относился;
2) если супруг вступал в недозволенную связь с другой женщиной;
3) если у супруга наступало половое бессилие.

Для того чтобы мужчина мог развестись с женой, особых условий не требовалось. Однако обычен был развод в случае измены жены. Если расторжение брака происходило по вине мужа, он не мог требовать возвращения калыма. Однако, если причиной развода была провинность супруги, калым возвращался супругу.
Садри Максуди

ЗАБЫТЫЙ ТИП ПОСЕЛЕНИЯ - АЗЕРБАЙДЖАНСКАЯ ЮРТА (АЛАЧЫГ)

Сегодня юрта в представлении большинства азери тюрков является чуждым типом поселения. Упомяните при среднестатистическом азери тюрке о юрте - и он тут же подумает о казахах, кыргызах, обязательно о монголах, о бескрайних среднеазиатских степях, конине, верблюжьем молоке и т.д. В действительности, такое печальное положение вещей объясняется лишь одной причиной: банальным незнанием истории и культуры своего народа.

По мнению абсолютного большинства авторитетных ученых, главным фактором формирования азербайджанских тюрков, стало проникновение в регион тюрко-огузских племен и народов. Если быть точнее, то Сельджуков. Сельджуки же были кочевниками и традиционным типом поселения для них была именно юрта. Юрта же была традиционна и для потомков Сельджуков - кочевых огузов Кара-Коюнлу и Ак-Коюнлу. Но как получилось, что одни из прямых потомков кочевых огузов, полностью забыли это наследие своих предков?

То что забыли-несомненно. А вот полностью-не совсем верно. Причина первого объясняется довольно просто: азери тюрки в абсолютном большинстве перешли к оседлой жизни, в результате чего юрта стала банально не актуальной. Но касательно второго, юрта хоть и практически исчезла из повседневной жизни азери тюрок Северного Азербайджана, она отчетливо сохранилась в культуре азербайджанских племен и субэтносов Южного Азербайджана и Кашкай Эли.

Приведем только два примера:

1) Алачыг (азербайджанская юрта) поныне является традиционным типом жилья для кочевников Южного Азербайджана (например, региона Муган-Карадаг) и кашкайцев.

2) И сегодня, даже в Северном Азербайджане (особенно, в сельской местности) есть временные зимние (гышлаг) и летние (яйлаг) поселения. До недавнего времени, многие азербайджанские семьи выбирались летом на зеленые пастбища, где ставили простенькие палатки-юрты и в прохладе отдыхали все лето. Кстати, такая практика существовала и у многих великих тюркских / азербайджанских хаканов, ханов и шахов.

Для закрепления вышесказанного, приведем фотографии азербайджанских юрт и яйлагов.

Подготовил Alp-Oguz

Великие Сельджуки 11-12 века

Кочевые азери тюрки Южного Азербайджана. Юрта.

Азербайджанская семья на фоне юрты, Южный Азербайджан

Азербайджанская юрта (алачыг), у  Савалана. Адебильский регион, Южный Азербайджан.

Гелин (невеста) выходит из отцовской юрты

Кашкайская юрта

Азербайджанская семья на фоне яйлагов - временных летних юрт (палаток). Ведибасар, Западный Азербайджан (ныне - Армения).

Радикальный исламизм. Мнение азербайджанского националиста.

Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного!
В 7 веке нашей эры на землях Аравии произошли поистине великие события, изменившие ход истории. Появилась, новая религия, число адептов которой стремительно увеличивалось с момента ее появления и вплоть до наших дней.
Создавались новые государства, с которыми приходилось считаться и остальному миру – Арабский халифат, государство Омейядов, Османская империя, государство Сефевидов. Менялось мировоззрение людей, их система ценностей и образ жизни.

Что же мы видим в данный момент? Пока одна часть европейцев приходит в Ислам, другая часть отчаянно его ненавидит. В это же время, этнические мусульмане один за другим выходят из Ислама, становясь атеистами, агностиками, католиками , да кем угодно - лишь бы не иметь ничего общего с мусульманской уммой и порядками, царящими в ней.

Мне, как современному мусульманину, претит данная ситуация, и конечно же возникают два извечных вопроса, которые терзали душу Герцену и Чернышевскому – «Кто виноват?» и «Что делать?». Давайте будем откровенны с самими собой – виноваты в этом только мы. Все обвинения в сторону мусульман об их агрессии, радикализме, сексизме, невежестве и неприятии ценностей других людей – это следствие наших же поступков. Что видит среднестатистический представитель государствообразующего этноса, когда включает телевизор? Он видит взрывы в московском метро, беспорядки во Франции и псевдошариатские суды, поражающие своей антигуманностью. Недавно в центре Санкт-Петербурга 25 лиц кавказской национальности устроили стрельбу с криками «Аллах Акбар» из-за того, что их не пустили в бар. Это было бы смешно, если бы не было так грустно.
Что происходит с Исламом в России? Возьмем как пример республику Дагестан. Среди населения, которое изначально является мусульманами, происходит тотальная исламизация. Ваххабитские боевики убивают авторитетных теологов, проповедовавших умеренный Ислам, чтобы заменить их своими «учеными». Не имеющая после развала Советского Союза идеологию мусульманская молодежь впадает в крайности – либо радикальный Ислам, либо же полное неверие. Учитывая современную ситуацию, пугает то, что радикальный Ислам является наиболее разрушительным для мира, чем многие другие беды. У всего мира появляется устойчивый стереотип – мусульман=радикал=террорист. Признаюсь, когда я начал читать намаз, мои родители тщательно следили за мной – чтобы, не дай Аллах я не стал исламским радикалом. И я мог бы стать таковым, так как неоднократно встречался с ваххабитами, а однажды и вовсе после намаза в мечети мы с другом попали под вербовку. Нам назначили встречу на следующий день, чтобы продолжить разговор, но у нас было достаточно количество исламских знаний для того, чтобы понять их намерения и не попасться на удочку.А что же делать тем, кто только начинает религиозную практику, и для кого любое слово бородача, произносящего через слово имя Всевышнего, является аксиомой?

Первыми словами, которые передал от Всевышнего Пророку Мухаммаду архангел Джабраил были: «Читай». Сам же Пророк неоднократно завещал своим последователям развиваться физически, интеллектуально и духовно. Мусульмане же живут вчерашним днем, не только не создавая ничего нового, но и пытаясь уничтожить созданное другими – как пример, две статуи Будды в Афганистане, возрастом 1500 и 1800 лет. Арабские страны – ОАЭ, Катар, Саудовская Аравия живут только благодаря своим нефтяным ресурсам, не развиваясь в современных технологиях и не образовывая собственный народ. Такое легкомыслие чудовищно в современном мире, и последствия будут самыми ужасающими. Шариатские суды из примера гуманности стали просто инструментом репрессивной машины, уничтожая всех неугодных. Исламистские террористы несут «Божью волю» на деньги, которые получают от торговли наркотиками, рэкета и убийств.
Видя такую ситуацию, отчаявшиеся немусульмане начинают равнять всех под одну гребенку, и не верят в возможный диалог и мирное сосуществование с Исламом. Зло порождает зло – поэтому, не стоит удивляться таким напряженным отношениям. Прогрессивная часть мусульманской уммы, видя достижения европейцев в науке, культуре и обычной жизни стремятся быть такими же, но чувствуя страх людей, основанный на стереотипах, пытаются убрать межкоммуникационный барьер. Проще всего выйти из религии, что в глазах европейца будет выглядеть сильным аргументом в сторону того, что Ислам и его община настолько неприспособлены к миру, что даже лучшие умы этнических мусульман выходят из уммы.
Великолепие мира состоит из его разнообразия. Мой народ веками не может сделать выбор между Западом и Востоком, постоянно ударяясь в крайности. И лучшим выходом для мирного сосуществования народов, на мой взгляд, является сохранение своей национальной уникальности и обмен лучшими достижениями. Если религия будет играть главенствующую роль в жизни людей – то мы получим войны между гоями, кафирами и неверными. Для того, чтобы вместе улучшить наш мир, прогрессивные представители всех религий и наций должны объединиться, чтобы уничтожить факторы, этому препятствующие.

Поэтому, немусульмане не должны отталкивать умеренных мусульман, а напротив, сотрудничать с нами, чтобы не позволить радикальным исламским сектам завладеть умами молодежи. В противном случае, озлобившиеся мусульмане будут легче поддаваться на удочки провокаторов, и мы получим общество, основанное на страхе и насилии, что мы уже и замечаем во многих странах. Такие процессы нужно уничтожать на корню, в момент появления, чтобы впоследствии не столкнуться с огромным и сильным чудовищем, которое будет уничтожать всех инакомыслящих.  Ислам – религия мира и добра, а не смертники в московском метро, не взрывы небоскрёбов в Нью-Йорке, и не Талибан, терроризирующий не только весь мир, но и свой народ. Чтобы остановить данный разрушительный процесс, наша миссия – развиваться самим и не позволять сектантам дурманить разум нашей молодежи.
Мир Вам и благополучие от Всевышнего!
Qanlı Qazixanlı

Параллели судеб: Гусейнзаде, Агаоглу, Расулзаде и Мустафа Шокай…

Личность великого сына тюркского мира, борца за независимость Туркестана Мустафы Шокая необычайно популярна в Азербайджане. Шокай является гордостью не только казахского и тюркских народов Туркестана, но и всего тюркского мира.
О любви Шокая ко всему тюркскому миру свидетельствует тот факт, что он охотно принимал участие и вносил вклад в национально-освободительные движения тюрков, как в Туркестане, так и на Урале или в Поволжье. В начале прошлого века в Казахстане, как впрочем, и Азербайджане основная масса интеллектуалов и последовавших за ними людей боролись конкретно за независимость своей родины. Известно, что в Казахстане это движение называлось - движением алашардинцев, которые, основном, думали только о Казахстане и казахах. К примеру, в Азербайджане были популярны мусаватисты, которые основали первую на Востоке светскую парламентскую Азербайджанскую Демократическую Республику.
Мустафа Шокай мыслил более глобально и думал обо всем тюркском мире. Он хотел объединить под единым тюркским знаменем народы Средней Азии, мечтал о свободе и процветании своего народа. В этом плане, на мой взгляд, было бы уместно провести  параллель между личностями Мустафы Шокая и идеолога единения тюркского мира, одного из учредителей первого турецкого политического движения «Иттихади Османие», впоследствии превратившегося в младо-турецкую партию «Единение и прогресс», и автора идеи азербайджанского триколора Али бея Гусейнзаде. Эмигрировавший в Турцию Гусейнзаде, более известный под именем Али Туран, будучи азербайджанским тюрком, посвятил всю свою жизнь проблеме общетюркского национального самосознания, и его труды выходили далеко за рамки национальной идентичности какого-либо конкретного тюркского этноса. Такой же позиции придерживались  и другие, не менее известный азербайджанский мыслитель, первый министр информации Турецкой Республики Ахмед бей Агаоглу и духовный наставник великого Мустафы Кемаля Ататюрка – Зия Гёкальп.    
Мне бы хотелось уделить особое внимание эмигрантской судьбе Мустафы Шокая, в частности, периоду его жизни, который он провел в Баку и Стамбуле. Известно, что через казахские степи и Каспийское море Мустафе удалось благополучно прибыть в Баку, где он находился весной 1919 года до своего отъезда в Тифлис. Этот период его жизни хорошо запечатлен в фильме казахского кинорежиссера  Сатыбалды Нарымбетова – «Мустафа Шокай». Шокай был знаком с одним из основателей Азербайджанской Демократической Республики Мамедом Эмином Расулзаде, который после прихода советской власти также находился в эмиграции и скончался в 1955 году в Анкаре. В молодости Мамед Эмин был профессиональным журналистом, и в 1903 году вышла его первая статья о чистоте родного языка в газете «Шарги-Рус». Его статьи также выходили в газете «Хаят» Али бея Гусейнзаде. Кстати, первой в  России газеты на тюркском языке. Эти  стремления, вероятно, и являлись главным звеном, связывающим Мамеда Эмина с Шокаем.
Что касается Турции, то в этой стране личность Шокая чрезвычайно популярна. В советское время на родине труды Шокая по известным причинам не публиковались, и советская пропагандистская машина пыталась представить великого сына казахского народа в качестве  предателя. В это самое время турецкие издательские дома охотно публиковали его труды и произведения. В 20-е годы прошлого столетия Турция приютила всех эмигрантов тюркского происхождения – выходцев из бывших колоний царской России. Мы знаем, что  среди них оказался и лидер башкирского национально-освободительного движения Ахмет-Заки Валидов, известный в Турции как Ахмет Заки Велиди Тоган. В  1927 году Мустафа с помощью старого знакомого Валидова, в гуще эмигрантов, организовал в Стамбуле журнал «Ени (Новый) Туркестан». Это был политический орган новоучрежденной организации - «Национальное единство Туркестана». В период с 1927 по 1931 гг. было издано 39 номеров журнала, 16 из которых были выпущены на арабском алфавите. С переходом Турции на латиницу в 1928 году, то есть, начиная с 17-го номера, журнал издавался на латинице. Решения о публикации конкретных материалов в журнале принимались единогласно всеми членами Центрального комитета Национального единства Туркестана.
Издание «Жана Туркестан» играло особую роль в национальном самосознании тюркских народов Средней Азии. Мустафа Шокай вместе с Османом Коджаоглу были ведущими авторами политических статей, опубликованных в журнале. В то же время Шокай был полномочным представителем Национального единства Туркестана в Европе, а журналом руководили Мехмет Казым и Осман Коджаоглу, тогда как главным редактором стал Ахмет-Заки Валидов. Шокай в основном подписывался своим именем, но порой использовал инициалы или псевдоним Шевкли (Бодрый) Кайоглу. Основной темой публикаций были научно-публицистические труды по литературе  и истории родины, об экономической и социальной ситуации в Туркестане. Спонсором издания стала польская антисоветская организация «Прометей», основанная в Париже. Основным языком был турецкий, однако отдельные статьи публиковались на различных диалектах тюркского языка.   Тем не менее, в октябре 1931 года решением Кабинета министров Турецкой Республики журнал «Ени Туркестан» и два азербайджанских издания – газеты «Одлу юрт» и «Билдириш» были закрыты. Это обстоятельство было обусловлено нормализацией отношений между Турцией и Советским Союзом.    В декабре 1929 года усилиями Мустафы Шокая в Париже вышел в свет первый номер журнала «Яш Туркестан». В одном из выпусков этого журнала, изданном в 1931 году, запрет на выпуск издания «Ени Туркестан» Шокай прокомментировал следующим образом: «Журнал «Ени Туркестан» больше не будет издаваться. «Ени Туркестан» распространял идеи тюркской национальной независимости и современнейший образ тюркского мышления. Он внес большой вклад в языковое и культурное объединение тюрков Туркестана и Анатолии».      
Переписка между членами Национального единства Туркестана свидетельствует о том, что они не держали зла на правительство Турции из-за решения о запрете изданий, выпускаемых тюркскими эмигрантами. Хотя  большинство восприняло данный факт как удар по национально-освободительной борьбе тюркских народов. В своем письме к Медждеддину Делилу от 24 октября 1931 года Мустафа Шокай предельно ясно излагает свои мысли по этому поводу: «С нами случилась беда. Наше издание закрыто. Враги радуются, друзья в печали. Наш извечный друг – турецкое правительство, которое никогда не перестанет быть нашим другом, закрыло «Жана Туркестан», и мы не можем возражать против этого решения… Медждеддин бей, мы не имеем права неблагосклонно относиться к турецкому правительству только за то, что оно закрыло наше издание. Но весть о закрытии издания, несомненно, огорчит наших читателей», - говорилось в письме Шокая.      
Стоит отметить, что иногда статьи или даже стихи, опубликованные на страницах журнала «Ени Туркестан», становились поводом для жарких дискуссий в среде тюркских интеллектуалов. В частности, четверостишие Османа Коджаоглу, опубликованное в 27-м выпуске журнала, стало причиной недопонимания в Центральном комитете организации «Национальное единство Туркестана». Стихотворение призывало тюркских интеллектуалов к борьбе за светлое будущее под знаменами турецкого государства и представляло основателя Турецкой Республики Мустафу Кемаля Ататюрка, как Башбуга, то есть общего лидера всего тюркского мира. В связи с этим Мустафа Шокай отправил письмо в редакцию журнала.
«Я отправил письмо протеста Абдулле Тевеккюлю по поводу 27-го выпуска журнала «Ени Туркестан». Сообщите Осману Коджаоглу, что я чрезвычайно возмущен. Выпуска 26-го и 27-го номеров журнала нельзя было допустить. Ахмед-Заки Валидов говорил, что Осман Ходжа хочет понравиться официальной Анкаре, так как посвящает ей стихи, и его срочно надо менять. А я, к сожалению, не придавал этому особого значения... Наша дружба с Турцией – это другое дело. Я посвятил этому вопросу статью, которая была опубликована в 28-м выпуске журнала «Прометей»... Для нас чрезвычайно важно, чтобы Турция была мощным государством. Тем не менее, представить Ататюрка в качестве нашего лидера означает, что борьба за независимость народов Туркестана ведется под турецким флагом. А этого мы не можем допустить. Аналогичную статью в журнале «Прометей» опубликовал и Мамед Эмин Расулзаде. Другими словами, Турция не имеет никакого отношения к нашей политической борьбе. За светлое будущее наши народы будут бороться не под предводительством Мустафы Кемаля, а под руководством национальных сил. Враги Турции обвиняют Мустафу Кемаля в пантюркизме и стремлении собрать всех тюрков под единое знамя. Мы, в свою очередь, боремся с этими силами. Однако печатный орган Национального единства Туркестана публикует стихотворение «Будущее». Теперь, что же будет, если враги Турции будут предъявлять ей беспочвенные обвинения, сославшись на те стихи?! Журнал под редакцией Османа Коджаоглу не может быть печатным органом нашей организации», - гласило письмо Шокая.      
Данное письмо лишний раз демонстрирует отношение организации «Национальное единство Туркестана» к Турции. Лидеры организации хорошо понимали, что такие действия могут стать поводом для советских властей, которые обвиняли Турцию в пантюркистских устремлениях. В этом плане данные публикации представляли собой опасность как для Турции, так и для Туркестанского движения.                
Статьи, опубликованные Шокаем в журнале «Жана Туркестан» охватывали социально-политическую, экономическую и культурную стороны жизни Туркестана, разделенного советскими властями на несколько частей на основе сомнительного национального размежевания. С этой точки зрения труды Шокая, опубликованные в данном журнале и других изданиях, имеют огромное историческое значение. Статьи «Туркестанский вопрос», «Национальная политика, проводимая Советами в Туркестане», «Советская политика голода в Туркестане», «Туркестану угрожает голод», «Новая волна русской переселенческой политики и миссия туркестанцев», «О государстве Туран», «Национальная борьба в Туркестане», «Провокация палачей», «Красно-белый» и «Проект Центрально-Азиатской федерации» представляют собой большую научно-историческую ценность.      Проблемы шокаеведения являются бесценным объектом исследования. Известно, что многочисленные статьи Шокая, написанные и опубликованные им в газетах Закавказья, Турции и Западной Европы на турецком, французском, английском и немецком языках, до сих пор не переведены на казахский и русский языки и ждут своего исследователя.
Джейхун Алекперов, докторант Института Истории НАН Азербайджана