«СЛЕПОЙ АРАБ» ГУСЕЙНА ДЖАВИДА

В жизни каждого человека, вне зависимости от его национальности, вероисповедания или социального положения, бывают моменты, когда устаешь от всего. Это не просто апатия или безразличие, это чувство гораздо сильнее. Это полная отрешенность от всего, желание остановить поток мыслей. Ведь ты видишь явные несправедливости, но не в силах изменить их. Ты пытаешься найти ответы на злополучные вопросы, но не можешь. Вместо этого они с удвоенной силой атакуют твой разум.

В творчестве нашего писателя и драматурга Гусейна Джавида есть произведение, в котором, на мой взгляд, мы можем наглядно лицезреть сие чувство, свойственное лишь существу разумному, т.е. нам, людям. Это отрывок из пьесы «Шейх Санан», в основе которой лежит популярная в Азербайджане арабская легенда.

Азербайджанский композитор #Фикрет_Амиров написал музыку к данному отрывку, чем создал песню. Не ошибусь если скажу, что этим Фикрет-бей построил своеобразную дорогу, своего рода тропинку, которая еще долгое время будет служить для привлечения как людей осведомленных, так и случайных слушателей к знакомству с творчеством Джавида.

Что это за песня? Написанная в стиле баллады, она наполнена тихим, еле различимым криком отчаяния. Слова, которыми была полна грудь всех великих людей прошлого, отражены в ней. «Слепой араб» Гусейна Джавида говорит:

Не было бы любви, не было бы влюбленных,
Не было бы капризной любимой,
Не было бы сотворенных, не было бы творца,
Не было бы слез скорбных.
Не было бы хвори, не было бы лекарств,
Не было бы подлости, не было бы траура.
Не было бы гнезд влюбленных,
Не было бы плодов разлуки.
Луч любви в душе,
Занавес тьмы в глазах моих.
Не было бы света и тьмы,
Не было бы творений таких.
Что это за творения жестокие, философства неясные,
Было бы еще и справедливости против этих страданий.
Нет больше терпения, справедливости, справедливости!
Не было бы того прежнего счастья,
Ни этой теперешней угнетенности.

Говоря иначе, этот страдалец желает, чтобы кануло в небытие абсолютно все: любовь с капризной любимой, все живое вместе с их творцом. Он хочет не просто остановить угнетения или найти лекарство от болезней, но в своей горечи, терпя тяжесть дум на своих плечах, отвергает как болезнь, так и само лекарство.

Мое внимание особо привлекли строки «не было бы того прежнего счастья, ни этой теперешней угнетенности». Со второй частью все ясно, но как быть с первой? Каждый поймет эти слова по-своему, лично я воспринимаю так. Прожив счастливые моменты («прежнее счастье»), человеку в конце не остается ничего, кроме воспоминаний о том времени. Человек вспоминает прошедшие дни, тоскует о них, но их уже не вернуть. Не будет ли к месту привести здесь отрывок из стиха Видади, переведенного нами:

Читая грустные стихи и газели,
Твои раны будут вновь обновляться,
Ты вспомнишь итог дней минувших,
Придет день, когда ты будешь рыдать, говоря: «Родина»

Есть еще одна схожесть с Видади. Поэт пишет:

Умрет властелин вселенной, - что выживет он, не верь

Но если Молла Вели предвещает смерть бога, что может быть просто метафорой, использованной для лучшей передачи тленности мироздания, то «слепой араб» Джавида желает этого.

Слушая «Песню слепого араба», ты мысленно переносишься куда-то ввысь, теряешь связь с реальностью. Ты покидаешь людей, свое окружение, исчезаешь как осознанная личность (даже если это длится считанные мгновения), чтобы лицезреть тягость бытия свыше.

И чтобы глядя на все слезы, стенания людей, чтобы в очередной раз осознавая конец всего, от красоты до надежд, от радостных событий до самой жизни, где-то рядом доносились эхом строки, написанные репрессированным Джавидом:

«Не было бы сотворенных, не было бы творца... Справедливости! Справедливости!»

Быть может, именно эти слова проносились в голове Гусейна Джавида перед тем, как он навечно закрыл глаза в «ледяном аду» Магадана?..

НАЗВАНИЯ ДОЛЖНОСТЕЙ ПРИ ГРУЗИНСКОМ ДВОРЕ ПО ПРОЕКТУ ИОАННА БАГРАТИОНИ

Мы писали про влияние сефевидской государственной организации на афганскую. Сейчас же поговорим об аналогичном влиянии на двор грузинских царей.

По нашим данным, у грузинских царей был устав о гос. устройстве - «Дастурламали», составленный на основе аналогичных сефевидских уставов. К сожалению, эта книга не переводилась на русский язык и потому пока что недоступна для нас. Косвенные подтверждения можно найти в грузинских летописях того периода, где иногда указываются должности.

Нам удалось найти статью о проекте устава, составленный Иоанном Багратиони (сам документ, к сожалению, пока недоступен для нас). По всей видимости, он составлен на основе уже существовавшего документа («Дастурамали"», т.к. во многом копирует устройство сефевидского аппарата (названия должностей, обязанности). Предлагаем вашему вниманию названия должностей и возможность сравнить самостоятельно с сефевидскими: vk.com/wall-27460351_220903

1) Ешикагасбаши – в XVII в. заменил мандатуртухуцеса, глава исполнительного аппарата, следил за порядком при царском дворе, оберцеремониймейстер. В конце XVIII в. это звание переводится на русский язык и как «генерал-адъютант».

2) Мдиванбеги – постоянный царский судья. Сначала таких судей было немного, но уже к XVIII в. их число превышало три десятка; советник.

3) Сардали – военачальник, воевода, командующий военным округом.

4) Кешикчибаши – глава кешиков, телохранителей царя или князя.

5) Топчибаши – генерал от артиллерии.

6) Иасаули – есаул, младший чин исполнительного и судебного аппаратов, полицейский.

7) Насахчибаши – начальник аппарата царских палачей.

8) Насахчи – царский палач.

9) Асасбаши (начальник ночного караула) и т.д.


10) Мехмандари – принимающий гостей.

НАЗВАНИЯ ДОЛЖНОСТЕЙ ПРИ АФГАНСКОМ ДВОРЕ

Удивительно, как на страны, которые находятся на расстоянии в тысячи километров от Азербайджана, повлияло многолетнее владычество азербайджанских тюрок.

Возьмем к примеру Афганистан, который от Сефевидов до Надир-шаха был под прямым управлением наших предков, разве что за исключением короткого правления местной династии Хотаки (1709-1738). Хоть и в 1747 году Афганистан оказался в руках местной Дурранийской династии, вся государственная система была заимствована у Надир-шаха.

Отразилось это и на большинстве названиях должностей.

Ордубаши — тут, думаю, перевод не нужен. Ордубаши распоряжался военным персоналом и прислугой, обслуживавшей лагерь шаха, вербовал стражников и слуг.

Эшикагасыбаши — занимался делами шахского двора, в частности церемониями, и соответствовал европейским министру двора и обер-церемониймейстеру.

Сандыкдарбаши — ведал гардеробом шаха.

Хакимбаши — главный врач.

Гулларагасы — командовал гулямами.

Джарчыбаши — глава глашатаев.

Насахчыбаши — ведал наказаниями.

Чаушбаши — главный докладчик.

Муншибаши — это своего рода главный секретарь, который ведал всей официальной перепиской шаха.

Зубт-беги — занимался конфискацией имущества.

Мираху — заведающий царскими конюшнями.

Арзбеги — зачитывал прошения к шаху.

Пешхидматбаши — начальник дворцовых слуг.

Пишханачи или фаррашбаши — начальник шахского обоза.

Мехмандарбаши — начальник протокольной части, отвечавший за прием гостей и послов.

АЗЕРБАЙДЖАНСКИЙ МУДРЕЦ ИЗ САМАРКАНДА

Саид Рза Ализаде – автор первых узбекского и таджикского букварей (на арабской графике), изданных в 1917 году в Самарканде. Он был одним из крупнейших в Средней Азии ученых и просветителей, обладал энциклопедическими познаниями, свободно владел 14 языками - азербайджанским, русским, узбекским, фарси, арабским, армянским, таджикским, урду, английским, немецким, французским, итальянским, курдским, ивритом.

Саид Рза Ализаде родился 15 февраля 1887 года в Азербайджане, в семье ковроткача по имени Мирмохсум. Отец его был из Южного Азербайджана, мать Хадича бегим - бакинка, родственница великого Узеира Гаджибекова. Когда ему было два года, он потерял мать. Позже семья переехала в Бухару, а затем в Самарканд. Проучившись шесть лет в медресе, Саид Рза стал работать в лавке своего отца, продавал ковры. По случайности он познакомился с офицером русской воинской части, расположенной в Самарканде, и с его помощью в 1900 году, когда ему было 13 лет, устроился работать в типографию учеником наборщика.

Юный Саид Рза усиленно занимался самообразованием, и уже в 1904 году стал преподавать в школе нового типа – джадидской. Джадидские школы в противовес кадемистским давали наряду с религиозными знаниями и знания светские – по родному и арабскому языкам, истории, географии, арифметике, а в некоторых школах и по естественной истории, и в этом смысле отвечали требованиям времени, которые состояли в преодолении неграмотности и темноты среди мусульманского населения Туркестана.

В 1906 году Саид Рза Ализаде открыл в городе новометодную школу “Хаят” (“Жизнь”), в которой преподавал историю, географию, арабский и русский языки, науку о космосе. Эта школа несколько раз закрывалась властями, но каждый раз возрождалась под другим названием. Российские власти негативно относились к открытию в Туркестане новометодных школ, хотя и местные богачи, и представители русской администрации в Туркестане признавали преимущества новых школ. Сам С.Р.Ализаде подвергался преследованиям, но это не остановило его, он продолжал заниматься педагогической и просветительской деятельностью. В своей брошюре “Обращение к местным интеллигентам”, изданной в Самарканде в 1905 году, он отстаивал новометодные школы. Кроме того, в одной из своих статей он поднимает проблемы образования мусульманского населения, показывая, что отсталость, невежество, нищета, бесправие, столь характерные для многих мусульманских стран того времени, и прежде всего для Туркестана, суть следствие именно неправильно организованного, не отвечающего требованиям времени образования.

В 1906 году Ализаде открыл и школу для детей дехкан. Для школы он написал 12 учебников, составил программы. Однако со временем Саид Рза полностью посвятил себя общественной и просветительской работе. Помимо узбекского, персидского и таджикского букварей, Саид Рза Ализаде написал для туркестанских школ учебники по арифметике, истории, географии, астрономии, природоведению, грамматике арабского языка. В 1924 году он написал учебник грамматики таджикского языка и книгу для чтения. С 1924-го по 1934 годы он перевел на таджикский с русского учебники географии П.Иванова, геометрии А.Анкова, алгебры С.Киселева, ботаники и др.

Одновременно С.Р.Ализаде активно занимался журналистикой, его можно назвать одним из основателей печати в Средней Азии. Его статьи публиковались в таких популярных газетах, как “Самарканд”, “Свободный Самарканд”, “Овозий Точик”. В 1910 году Саид Рза стал ответственным секретарем журнала “Айна” (“Зеркало”), редактором которого был Махмуд Бехбудий. В 1915 году открыл свою газету – “Шарк”, в 1916-м – “Телеграф хабарлари”, а в 1919 году – еженедельный журнал “Шулои инкилаб” (“Пламя революции”).

С.Р.Ализаде печатал также сатирические стихи, в которых разоблачал насилие, произвол, беззакония, алчность. Он имел 15 псевдонимов, из которых наиболее распространены “замбур” - шмель и “бахлул” - острослов. Подобно многим своим современникам, увлекавшимся идеей социального равенства, Саид Рза Ализаде с энтузиазмом принял революцию 1917 года, вступил в правящую партию. Однако эта эйфория длилась недолго – спустя 5 лет он опубликовал в журнале “Таек” статьи, в которых говорит о бесплодности намерений и обещаний большевиков, и вышел из партии.

Саид Рза Ализаде перевел на узбекский и таджикский языки произведения классиков русской и европейской литературы – “Капитанскую дочку”, “Дубровского”, “Повести Белкина”, “Пиковую даму”, “Бориса Годунова” Пушкина, “Ревизора” Гоголя, “Воскресение” Л.Толстого, “Как закалялась сталь” Н.Островского, “Сто процентов” С.Эптона, “Пышку” Г.Мопассана и многие другие произведения, в том числе басни Крылова, а на русский – произведения Фирдовси, Низами, Навои. Кроме того, выдающийся просветитель перевел на фарси “Историю государства российского” Карамзина, “Туркестан” Бартольда, “Общую историю Европы”, “Историю Японии”. Последние три труда, как и собственные работы просветителя - труд по религиоведению “Асри саодат” (“Век счастья”), “Маданияти ислом” (“Культура ислама”), “Зарурияти ислом” (“Необходимые законы ислама”), “Мороселот” (“Корреспонденция”), “Наука о космосе”, “Соли Нахустин” (“Букварь”) были изданы на фарси в Лахоре. Всего в этом городе с 1923-го по 1934 годы было издано 10 произведений ученого.

Просветительская деятельность С.Р.Ализаде не ограничивалась только переводами. Он является автором научных трудов “История Туркестана”, “История ислама”, “Закон религии”. С.Р.Ализаде составил первый русско-таджикский словарь в двух томах, куда включены 61 тыс. слов. В 1926 году он написал пособие “Грамматика таджикского языка”.

Саид Рза Ализаде многое сделал для популяризации азербайджанской культуры и литературы в Средней Азии. В 1913 году С.Р.Ализаде обратился с письмом к Узеиру Гаджибекову с тем, чтобы он оказал помощь в распространении азербайджанской музыки в Узбекистане, в г. Самарканде, где проживало много азербайджанцев. У.Гаджибеков выполнил его просьбу и послал группу музыкантов в г. Самарканд. Благодаря их помощи С.Р.Ализаде организовал постановки в Самарканде музыкальных комедий Узеира Гаджибекова “Не та так эта”, “Аршин мал алан” и других на узбекском языке. Несколько позже поставил на таджикском языке пьесу Ж.Б.Мольера “Лекарь поневоле”.

Следует отметить, что в 20-е годы С.Р.Ализаде приглашали на высокие посты в ряд соседних государств – Иран, Турцию, Афганистан. Так, первый президент Афганистана Аманулла хан дважды отправлял своего советника Мухаммеда Давуда в Самарканд для того, чтобы получить согласие Ализаде для работы в этой стране в сфере налаживания образования и печати, но С.Р.Ализаде каждый раз с благодарностью отклонял эти предложения.

С 1933 года Саид Рза Ализаде преподавал в Самаркандском государственном университете им. Навои арабский и персидский языки. Среди слушателей его лекций были будущие поэты Уткур Рашид и Хамид Алимджан. В ходе той давней командировки я сумел добыть различные документы, в той или иной степени отражающие многоплановую деятельность этого замечательного человека. Безусловно, охватить его деятельность в полной мере в рамках одной командировки немыслимо, однако во мне пробудился интерес к изучению этой выдающейся личности и ее заслуг.

Увы, политические катаклизмы 30-х годов XX века наложили мрачную печать на судьбу этого замечательного просветителя и историка. 3 февраля 1938 года преподаватель Самаркандского университета Саид Рза Ализаде был арестован по стандартному обвинению в шпионаже. Следствие длилось два года, однако каких-либо фактов добыть не смогло. Тем не менее его приговорили к пяти годам заключения, последовали одиночные камеры в Тобольске, а затем во Владимире. Согласно официальным документам, Саид Рза Ализаде умер в 1945 году во владимирской тюрьме от туберкулеза. Показательно, что после его кончины в камере были найдены рукописи – склеенные хлебным мякишем лоскуты материи, исписанные арабскими буквами: даже в тюрьме этот неутомимый ученый продолжал работать. Только в 1977 году он был посмертно реабилитирован, после чего оказалось возможным заняться изучением научного и педагогического наследия, просветительской деятельностью этого незаурядного человека.

Чтобы уместить статью, пришлось вырезать некоторые моменты (тем не менее, все самое важное сохранено).

Полностью статью читайте ниже.

https://vk.com/doc153433213_441388790?hash=161369a1f39a31e3d5&dl=f2a68adadbe109cd0d

ПОРТУГАЛО-СЕФЕВИДСКАЯ ВОЙНА

Открытие португальцами в 1498 году морского пути в Индию вдоль берега Африки дало им большое преимущество в торговле. Тем не менее продолжали существовать альтернативные торговые пути между Индией и Европой, среди них — торговый путь через Персидский залив, на котором находился богатейший островной порт Ормуз, столица одноименного государства.

В 1507 году португальский флот Тристана да Кунья захватил архипелаг Сокотра недалеко от Йемена для контроля торгового пути через Красное море и направился в Индию. Однако, один из адмиралов Альфонсо Альбукерке не повиновался и с 7 кораблями отправился захватывать остров Ормуз.

Альбукерке начал жестокие набеги на берег Омана, сжигая порты и убивая население вне зависимости от пола с целью посеять страх. Затем он вошел в гавань Ормуза и уничтожил ормузский флот.

Ормузский король стал вассалом Португалии и был вынужден согласиться на ежегодную дань. Это обеспокоило Кызылбашское государство, которое послало своего представителя на Ормуз с требованием платить дань Сефевидам. Альбукере отвветил категорическим отказом, но не смог долго удержаться в Ормузе из-за бунта нескольких капитанов кораблей и вернулся на Сокотру.

Ормузский король стал вассалом Сефевидов и принял шиизм для удовлетворения Исмаила. В сентябре 1508 Альбукерке сделал вторую попытку установить контроль над Королевстом Ормуз, но ему вновь пришлось оставить эту затею.

В 1510 году португальцы создали колонию в Индии и уже в 1515 году Альбукерке с флотом из 27 кораблей направился третий раз на Ормуз, где власть принадлежала визирю Реис Ахмеду, ставленнику Кызылбашского государства. Португальцы убили Ахмеда, когда он пришел на встречу с Альбукерке и король Ормуза, освобожденный от его влияния, стал вассалом Португалии.

Шах Исмаил выразил недовольство по этому поводу, но он был слишком занят войной с османами и узбеками. Кроме того у Сефевидов не было флота и португальцам можно было не беспокоиться об их вторжении. Вскоре португальцы построили форт на Ормузе, а в 1580-ые на самом берегу Ирана — Гамру (ныне Бандар-Аббас). В 1516-1517 португальцы захватили Бахрейн, где правила местная династия.

Спустя почти сто лет спустя, Шах Аббас начал чувствовать, что европейские короли, особенно португальский, пользуются им. В 1602 году кызылбашская армия во главе с Аллахверди Ундиладзе захватила у португальцев Бахрейн. В 1614/1615 Шах Аббас также захватил португальский форт Гамру, на месте которого построил Бадар-Аббас (порт Аббаса), где начали торговать голландцы и англичане.

В 1622 году сефевидская армия под предводительством Имамгулу Ундиладзе, сына Аллахверди Хана, начало вторжение на остров Кишм, недалеко от Ормуза, где находился португальский форт. Однако, захватить сам Ормуз без сильного флота было невозможно, поэтому Имамгулу начал переговоры с английской Ост-Индской компанией, обещая щедрую награду, а также намекая, что если англичане не окажут помощь, то потеряют торговые привилегии.

В апреле 1622 флот Ост-Индской компании разгромил португальский флот у Ормуза и высадил войска Имамгулу Хана на острове. Ормуз был взят. Потери англичан были небольшими, но среди них был известный путешественник Уильям Баффин.

Шах Аббас так и не восстановил разрушенный португало-сефевидской войной Ормуз, столетиями бывший процветающим островом. Его место в торговле в Персидском заливе занял Бандар-Аббас. Следующие три десятилетия португальцы потеряли последние колонии в Персидском заливе.

ШАХ ЭТИХ СЛОВ НЕ ГОВОРИЛ!

Фигура Шаха Исмаила очень популярна в Азербайджане. Причины вполне понятны - Исмаил создал Кызылбашское государство, объединил в своем государстве все наши земли. Но вместе с тем, есть и попытки идеализации личности великого кызылбашского кагана. Одной из таких глупых попыток, которые позорят только нас, является "Завещание своим потомкам".

Сам текст и ее автор не виноваты. Это завещание взято из исторического романа Азизы Джафарзаде "Баку 1501". Видимо, не разобравшись в сути "завещания", азербайджанские пользователи интернета посчитали его подлинным, давным-давно разобрав сей продукт мысли писательницы на десятки цитат. Приводим это "завещание" полностью:

ЗАВЕЩАНИЕ СВОИМ ПОТОМКАМ

Я очень старался. Возмужав, я приложил много усилий к тому, чтобы не было войны. Но не получилось. В моей написанной для Cултана Селима газели я описал характеры окружающих меня людей, которые за моей спиной плетут интриги, а в лицо — льстиво улыбаются. Я знал, что вокруг меня никого нет, пустота. Мой дядька, Леле Гусейн-бек постарел. Мать и братья давно умерли, большинство приближенных, преданных мне воинов уже состарились, мечи выпали из когда-то могучих рук… В то время, как я к войне совершенно не был готов, те, кто окружали меня, старались стравить меня с соседями, особенно с Султаном Селимом, направляли ему от моего имени оскорбительные письма и «подарки».

А за день до той роковой Чалдыранской битвы, которую я считаю самой трагической за всю мою жизнь, я видел сон. Снилось мне, что я в горах преследую марала. Но, когда я почти догнал его, марал скрылся в какой-то пещере. Следом за ним сунулся в эту пещеру и я. В страхе остановился. В пещере сидит семиглавый дракон, и из каждой пасти, клянусь моим предком Мухаммедом, исторгается адское пламя. И всякий раз, как чудовище делает выдох — меня опаляет пламенем, а при вдохе затягивает внутрь, прямо в пасть, ей-богу.

Затянуло меня стотысячное войско Селима. Здорово затянуло! Не успел я проснуться и рассказать свой сон, приближенные тут же начали советовать: «Давайте встретим Селима в пути, нападем на него внезапно, ночью». Но это было неприемлемо для моего достоинства, и я ответил: «Я не разбойник, грабящий караваны. Мужчина должен по-мужски встретить врага на поле боя, один на один». Его войско действительно намного превосходило мое по численности… Почему я не доверился мудрому перу эренов, устами Ибрагима передавшему мне известие и о численности войска Селима, и о его вооружении. Не прислушался я, окружающие не дали прислушаться: это неправда, сказали они, не бывает такого войска, они втравили меня в такую войну, которая навсегда запятнала мое имя.

Вот это и было моей первой ошибкой. Мы встретились. Снова стали мне советовать: давайте помешаем установить орудия, нападем на врага, пока он еще не успел подготовиться к битве. И снова я не позволил. «Пусть подготовятся, — сказал, — Я вышел воевать в открытую». Я сам дал врагу возможность возвести железную крепость перед моими несчастными кази. Я не струсил, не схитрил, не применил уловок в битве. И вот это было моей второй ошибкой! Хатаи допускал непрерывные ошибки… В той битве, длившейся три дня, я потерял таких храбрецов-кази, каждый из которых сравнится мужеством с молодым львом…

Самый тяжелый мой грех — то, что я разрешил остаться в Чалдыране Бахрузе-ханым и матери моего наследника Тахмаса Мирзы Таджлы-ханым. Обе они сражались в мужском одеянии. Обеих их, оказывается, позвали битвы во имя славы Родины. Мою Бахрузу взяли в плен, и потом, несмотря на все мои просьбы, Селим так и не вернул ее. Отдал невольницей какому-то придворному поэту. Это было для меня хуже смерти. Моя Таджлы! А моя храбрая Таджлы освободилась, сняв с себя и отдав Месих-беку все свои драгоценности.

Ровно три дня, помимо надимов, от меня не отступали три молодых человека. Один из них охранял меня справа, другой — слева, а третий — сзади. Позади меня сражался дервиш Ибрагим! Прекрасным своим голосом он пел то мои нефесы, то свои гошмы, вселял мужество в моих храбрых кази. Когда он, залитый кровью, упал к копытам моего коня, я счел, что обрушилась прикрывавшая меня гора, спина моя осталась открытой. Я не знал, кто это, скрыв лицо под вуалью, сражается справа и слева от меня, считал, что преданные воины. Только когда они упали, пронзенные стрелами, я узнал несчастных. Одной была искусная танцовщица, красавица Айтекин, причину огромной ненависти ко мне которой я так никогда и не узнал, другой была воинственная женщина, бакинка, жена Гази-бека — Султаным-ханым. И их тоже призвала на поле боя Родина. Перед телами этих двух женщин я преклонил колени.

Потом я узнал, что даже мой враг Султан Селим велел похоронить их, как подобает хоронить героев. Я был бы счастлив, если бы мои пять дочерей — Ханыш, Перихан-ханым, Мехинбану Султаным, Фирангиз-ханым, Шах Зейнаб-ханым, мои сыновья Невваб Кямьяб, Тахмас Мирза, Сам Мирза, Бахрам Мирза обладали таким же мужеством, как Айтекин и Бибиханым-Султаным, с такой же силой любили бы свой родной край, родной народ.

Вот уже четырнадцать лет минуло после Чалдыранской битвы. И ни разу никто с тех пор не видел улыбки на моем лице, навсегда легла на него тень печали. Потому что это я, я сам, воодушевленный своими победами и завоеваниями, уверовав в свою непобедимость, выступил с меньшим по численности войском и допустил ошибки, обрекшие меня на вечные муки. Я доживаю последние дни моей жизни, дорогие мои потомки! За свою короткую, отпущенную мне богом жизнь я сделал для вас все, что мог. Я старался силой меча объединить наш истерзанный на куски край — вот к чему были направлены все мои завоевания.

Горсть родной земли считал я дороже горсти золота, одно коротенькое слово на нашем языке — выше меры драгоценностей. Во имя вечной жизни обоих — Родины и родного языка — я сделал все, что смог. Не поминайте меня проклятьями! Умножьте все то хорошее, что я начинал! Не повторяйте моих ошибок!.. Таково мое завещание. И еще я оставляю вам стихи. Если они доставят вам удовольствие, будет спокоен мой мятежный дух, я обрету в могиле покой. Три залога оставили нам мудрые предки, и я завещаю их вам: наш язык, нашу честь и нашу Родину — берегите же их как зеницу ока!

Роман вместе с этим "завещанием" читайте по ссылке внизу

Давайте уважать нашу подлинную, а не выдуманную историю, дорогие соотечественники!

Ссылка на роман: http://royallib.com/read/dgafarzade_aziza/baku___1501.html#0