Возможно ли, чтобы траурные процессии в Мухаррам были связаны с национализмом в Азербайджане, с зарождением у жителей этой страны политического самосознания? Сама постановка вопроса кажется абсурдной. И тем не менее, Майкл Смит дает положительный ответ на этот вопрос. Ниже мы приводим отрывок из его работы «Память об утратах и азербайджанское общество», который дает широкую пищу для ума:
«В традиционном мире мусульманской общины (“уммы”), например, существовал религиозный праздник, Магеррам, который стал школой азербайджанского национализма. В священный Магеррам мусульмане поминают мученическую смерть имама Хусейна и членов его семьи на поле Кербелы (680 г. н. э.). Прямой потомок Али (двоюродного брата и зятя Пророка Мухаммеда), третий из двенадцати имамов, наследовавших Мухаммеду, Хусейн для большинства правоверных олицетворял душу и сердце шиитского ислама. Принесенная им в Кербеле жертва для “партии Али” (ши’ат Али) стала источником солидарности и сопротивления.
Раз в год в Магеррам благочестивая мусульманская беднота из индустриальных районов Баку поминала мученическую кончину Хусейна и устраивала в этой связи театрализованные представления столь же эмоционально, как и их братья-шииты в других частях мусульманского мира. Раз в год их мечети и дома драпировались чёрным шелком, и повсюду вывешивались траурные флаги с символичным изображением “пятерицы” (беш): поднятой вверх руки с пятью пальцами и ладонью наружу. Этот знак символизировал главных святых, “святое семейство” шиитского ислама (пророка Мухаммеда, его дочь Фатиму, зятя Али и внуков Хасана и Хусейна).
Раз в год правоверные собирались в общественных местах и частных домах, чтобы вместе посмотреть духовные театрализованные представления и вновь послушать пересказ событий в Кербеле. На городских улицах появлялись процессии мужчин, бичующих себя цепями и хлыстами или наносящих себе режущие удары острыми лезвиями под убыстряющийся ритм “шахсей, вахсей” - “Шах Хусейн, ва Хусейн” (Господин Хусейн! увы, Хусейн!), в сопровождении плачущих и поющих женщин и детей. Своего пика эти процессии достигали к десятому (ашура) дню Магеррама, когда освещённые зыбким светом фонарей бичующие себя мужчины и те, кто их сопровождал, под звук барабанов и труб, цимбал и песнопений заполняли улицы Баку до глубокой ночи.
Торжества Магеррам были общественным актом искупления и надежды, поминанием мифического прошлого; это был “мост, соединяющий древние времена и совершившиеся в них события с бесконечностью будущего”. Изображая страдания Хусейна, принесшего себя в жертву, мусульмане-шииты смотрели в прошлое и вспоминали об этой утрате, искупляя тем самым свои собственные грехи, свою коллективную вину и вечный позор. Но ритуалы Магеррама сами по себе были явлением неоднозначным, несущим в себе внутреннее противоречие: история Кербелы - это мозаичная парадигма многослойных метафор и символов. Они были коллективным актом выражения надежды на долгожданное возвращение Двенадцатого Имама Мухаммеда аль-Махди, который остается сокрытым до судного дня. Шиитская элегия гласит: “И да явится он вскоре из своего тайного укрытия и принесет миру Правду и Справедливость”.
Духовные представления во время Магеррама, символически соединявшие прошлое и будущее, позволяли выразить протест против существующих в реальном мире несправедливости и угнетения. Они в равной степени выражали призыв и к “активной борьбе” и к “пассивному плачу”. Не случайно в шиитских мусульманских общинах религия и политика тесно переплетались. Во время иранской конституционной революции 1906 года жители Тегерана и Кум, протестовавшие против политики правительства, использовали в своих забастовках и демонстрациях язык Кербелы, символизировавший борьбу добра со злом, справедливости против угнетения, что было выражением единства сил шиитского ислама и иранской национальной идентичности. В последние годы существования Российской империи во время празднования Магеррама на улицах Баку часто происходили столкновения между благочестивыми мусульманами и российской полицией, стремившейся оттеснить их в районы их проживания, словно это был уже не их город.
В начале ХХ века шествия во время Магеррама действительно представляли собой странное зрелище для города, который со всех остальных точек зрения был вполне космополитичен и вестернезирован, где было много иностранных нефтяников, ночных клубов, кинотеатров и ресторанов. Прогрессивная мусульманская интеллигенция уже на протяжении второй половины ХIХ века выступала против эксцессов ритуалов Магеррама, особенно кровавых самобичеваний и нанесения себе режущих ран, как и против других рецидивов старых традиций - чадры, насильственных браков и кровной мести. Социал-демократы смотрели на эти ритуалы с презрением, как на проявление обскурантизма и суеверий “тёмных” мусульманских масс и их фанатичного духовенства.
Но вскоре в ходе трагических мартовских событий 1918 года Магеррам стал моделью азербайджанского национализма. Своей эсхатологической напряжённостью Магеррам помог подготовить мусульманских тюрок Баку к историческому самосознанию, политической мобилизации масс и к созданию нового национального сообщества»
0 коммент.:
Отправить комментарий